Близилась полночь, когда Герон, наконец, добрался до лесной поляны, разбит на которой был шатер странствующего торговца. Если бы не Джакомо Наута, заверявший, что туламид наверняка сможет помочь ему в постигшей беде, птицелов никогда не решился бы на подобную авантюру.
Девчонка, сидящая у входа в шатер, смерила юношу испытывающим взглядом. «Джакомо говорил о герое Андергаста», — презрительно процедила она, ибо внешний вид полуночного гостя ее ничуть не впечатлил. — «О сильном, доблестном и умном человеке. А не о парне, которого я могу прирезать за секунду». «Я и есть герой Андергаста!» — заверил его Герон, и девчонка встрепенулась: «Ты умеешь колдовать? Лечить вещи магией фей? Как герой, который вылечил сны андергастцев волшебством?»
Герон вздохнул: похоже, история о случившемся в королевстве три месяца назад и его роли в этом продолжает распространяться, обрастать новыми подробностями и небылицами. Но девчонка потребовала, чтобы гость доказал свои способности, и Герону не оставалось ничего иного, кроме как подчиниться.
Молодая туламидка оказалась полностью удотвлетворена представлением, наблюдая, как магия Герона восстановила разбитый сосуд, потому не преминула пропустить его в шатер, к отцу — торговцу Фахи. Последний буднично приветствовал птицелова, пригласил присесть, предложил чаю. «Я слышал, вы продаете заклинание, которое может навсегда изменить облик человека», — сразу же перешел к делу Герон, и иноземный торговец утвердительно кивнул: «Человека или животного. Но всему свое время… Ты понимаешь, что перманентное физическое превращение — это большая сила. Чтобы овладеть ей, требуется немалое мужество». «У меня есть свои причины», — бросил Герон, вновь унесшись мыслями к преображенной в ворона Нури, и Фахи молвил: «Знаю. Джакомо сказал мне. Ты знаешь цену?»
Герон подтвердил: он получит заклинание, если сумеет разгадать загадку, которая не дает покоя Фахи. «Над ней придется поразмыслить, покрутить так и эдак», — улыбаясь, говорил торговец. — «Возможно, она даже приведет тебя в отчаяние — на время. Но когда ты наконец ее разгадаешь, тем слаще покажется награда». «Откуда у вас вообще эта загадка?» — поинтересовался птицелов, и отвечал туламид: «Уже три луны прошло с тех пор, как я и моя дочь каждую ночь видим во сне одно и то же. Самое же удивительное, что этот сон рассказывает правдивую историю. Воспоминание о событиях, случившихся 450 лет назад. Тогда в нашем мире произошла великая битва. Теперь же я расскажу тебе начало сна — больше тебе знать не нужно, — а потом и саму загадку. Если разгадаешь ее, получишь силу, чтобы помочь любимой… Так вот, как я и говорил, сон начинается 450 лет назад, в древнем подземелье под моим родным городом, Фазаром. Силы тьму угрожают всей земле, грядет последняя битва… И вот однажды ночью отряд героев входит в гробницу древнего мугальского чародея…»
…Четверо, достигших, наконец, глубин руин, остановились у каменной двери в гробницу, и чародей принялся изучать начертанные на ней руны, дабы понять, как возможно проследовать внутрь. Остальным — молодой принцессе Садже, жаждущей приключений, проводнику — немногословному феркинцу Рахвану, изгнанному своим народом, и саркастичному наемнику-воителю Альрику оставалось лишь ждать. Все были на пределе — стремительный бег через руины, сражения с монстрами… и гибель одного из спутников — Гаруна, телохранителя принцессы — не способствовала поднятию морального духа небольшого отряда. Сейчас они находились глубоко под Фазаром — городом, строившимся слой за слоем на руинах древних династий, а гробница, у врат которой находился отряд, была создана два тысячелетия назад последним мугальским магом, Малаккаром — великим мастером магии стихий и превращений; залы сии стали его величайшим творением.
«В этой гробницу лежит легендарная Маска Малаккара», — счел необходимым напомнить остальным маг — Гольвид. — «Если получится принести ее к Священному Воинству на Стене Раштуля, мы легко одолеем демонов Борбарада. О том, откуда Малаккар взял эту маску, никто не знает — возможно, он создал ее сам. Так или иначе, ее могущество овладело всеми его помыслами. В итоге он унес ее с собой в могилу. Согласно преданиям, при жизни он так и не смог пробудить ее истинную мощь… И говорят, что надевший маску переломит исход любой проигранной битвы — и любое поражение превратит в абсолютную победу». Столь разношерстный отряд собрал именно он, когда впервые услышал в Пунине об артефакте. Принцесса Саджа — изгнанная наследница сверженного пять месяцев назад халифа Фазара, на улицах которого царило ныне беззаконие — означилась поблизости, когда маг пытался разыскать какого-нибудь туламидского ученого, однако таковых орудующие ныне в Фазаре грабители перебили. Потому выбирать не приходилось… К тому же, судя по татуировке на руке Саджи, она — прямой потомок легендарного Малаккара…
И сейчас маг уповал на то, что им удастся раздобыть Маску Малаккара, после чего Рахван выведет их через Раштульские горы к Стене Раштуля, пока решающее сражение демонов со Священным Воинством — армии посвященных богам — не началось. Путь сложен, ведь все перевалы стерегут силы зла, и лишь между вершинами Стены Раштуля есть магическое место, где противостоящие демонам надеются заключить последний союз, а после — сразиться с противниками в Горской пустыне. И сейчас, возможно, в руках сей четверки героев — будущее всего мира…
Гольвид продолжал возиться с каменной дверью гробницы, пытаясь отыскать потайной механизм, ее отпирающий. Саджа, тяжело вздохнув и демонстративно закатив глаза, посоветовала магу стереть с двери вековую пыль, ибо нет здесь никакого механизма. После чего, отступив в сторону, наблюдала, как следует тот ее совету. О собственных целях своих и намерениях изгнанная принцесса не распространялась, но, тем не менее, была исполнена решимости отомстить Касиму, повинному в произошедшем в Фазаре.
Наконец, маг очистил каменную дверь, надавил на выпуклого скарабея в центре плиты. Дверь в гробницу отворилась… и вспыхнули над нею некие письмена на древнем туламидском — языке, знатоков которого в мире практически не осталось… особенно теперь, когда духовных лидеров Фазара казнили всесте с их халифом. «Именно поэтому мы взяли тебя с тобой», — обратился маг к принцессе. — «Как ответить на загадку зала?» Саджа прочла надпись, заметно побледнела, но, быстро взяв себя в руки, тихо произнесла: «Я не могу тебе сказать. Это изменило бы слишком многое». После чего, провожаемая изумленными взглядами спутников, быстрым шагом проследовала во тьму гробницы…
Пожав плечами, Гольвид устремился следом, и, обнаружив Маску Малаккара, с благоговением взял в руки артефакт… Действо сие пробудило к жизни одного из каменных стражей, остающихся в гробнице; прикончив Альрика, контрукт шагнул к ужаснувшемуся магу… Тот успел сотворить заклинание, разбившее стража, однако обломки оного придавила мага к каменному полу, смертельно ранив. Дверь в гробницу захлопнулась…
Изумленная произошедшим, Саджа принялась изыскивать способ выбраться из каменной ловушки. «Прикоснись ко мне, если желаешь слушать, Шаризад», — неожиданно прозвучал в разуме принцессы тихий голос, и осознала девушка, что исходит он от посоха, возлежащего здесь же, в подземной усыпальнице, овивала который тяжелая металлическая цепь. «Ты демон?» — вопросила Саджа, и ответ не замедлил себя ждать: «Если честно, Шаризад, понятия не имею. Я не помню. Я вдруг оказался здесь… в темноте… в цепях… бессчетное множество веков назад».
Сущность, заключенная в посохе и именующая Саджу «Шаризад» — «бабочкой», призналась, что способна зажигать жаровни в сем зале… а также управлять каменными стражами. Она сподвигла принцессу заключить с нею договор: помощь в бегстве из гробницы в обмен на свободу. Саджа согласилась забрать посох с собой, полагая, что ничего не теряет, а таинственная сущность действительно порядком подустала от многовекового пребывания в позабытых глубинах.
Принцесса поняла, что пока прикасается она к посоху, то способна творить волшбу. Так, Саджа пробудила остающихся за каменной дверью стражей гробницы, приказала им выломать плиту, закрывающую портал… Забрав с собою посох и Маску Маллакара, принцесса устремилась к выходу из помещения. Умирающий Гольвид велел ей как можно скорее доставить реликвию в Драконию и передать принцу, и схоронившийся в тенях Рахван, избежавший гибели от рук каменных стражей, вызвался провести девушку через горы туда… потребовав за сие достойную награду. Вздохнув, Саджа пообещала передать феркинцу свой рубин — Альмандин, переходящий в роду ее из поколения в поколения.
«Могу я тебя кое о чем спросить?» — прозвучал в разуме Саджи голос сущности, остающейся в заточении в посохе. — «Я не понимаю… Зачем ты все это делаешь? Ты богата, прекрасна, у тебя есть власть… Чего еще ты хочешь добиться?» «Я хочу на войну», — отозвалась девушка. — «И мне нужно оружие. Я собираюсь победить. И остаться в истории. Чтобы через тысячу лет люди пересказывали легенды о моих подвигах и с трепетом произносили мое имя. Саджа аль’Кебир — величайшая героиня в мире».
С этими словами честолюбивая особа устремилась к выходу из руин…
Фахи закончил свой рассказ, испытывающе воззрился на Герона. Нахмурившись, птицелов молчал, осмысливая услышанное. Никогда прежде не слышал он ни о какой Садже, принцессе Фазара… «О ней никто не слышал», — подтвердил туламид. — «О бедной девочке просто позабыли. С помощью феркинца Саджа отнесла маску на Стену Раштуля, в Драконию. Она присоединилась к войскам и отправилась на битву. Впрочем, это несущественные детали, не забивай голову. Важно только одно. Загадка, которую я тебе скажу, — надпись на гробнице».
«Но если о ней вообще никто не помнит, откуда ты знаешь, что эта женщина действительно существовала?» — озадаченно выдавил Герон. «Я проверил», — отозвался Фахи. — «Гробница Малаккара существовала. И более 450 лет назад видели, как девушка выбралась из того тоннеля вместе с феркинцем и отправилась в сторону Стены Раштуля. Клянусь тебе именем отца и всеми предками, история Саджи — чистая правда». «И почему же тогда остальная история не важна?» — допытывался юноша. «Ну… важна, но не для тебя», — замялся торговец. — «Поверь мне. Этот тот самый случай, когда незнание — благо».
«Я правильно понял?» — уточнил Герон. — «Светящаяся надпись на гробнице — это и есть загадка?» «Именно так», — подтвердил Фахи. — «Надпись, сделанная на древнетуламидском. И только ученая туламидская принцесса Саджа смогла ее прочесть. Я зарисовал надпись по памяти, а мой старый товарищ ее перевел. Там сказано: «Как камень над скарабеем, так властен скарабей над камнем. Входи, если знаешь ответ. Навеки станешь моим, если нет». Думаю, Саджа знала ответ, иначе бы никогда не вошла в зал». «Но почему она не сказала остальным?» — озадачился Герон. — «Она же обрекла их на смерть!» «Вижу, ты внимательно слушал», — одобрительно улыбнулся торговец. — «Даю тебе три дня, чтобы разгадать загадку. На четвертый день я отправлюсь в путь, и не важно, будет у тебя ответ или нет. Если же разгадаешь загадку в отведенный срок — получишь самое сильное заклятие Трансформацио, которое придаст любому живому существу ту форму, которую ты захочешь».
Они простились… и Герон, покинув шатер, устремился по залитой лунным светом лесной тропе к стенам Андергаста. Ступив в свое утлое жилище, которое лишь связи с дворянством Джакомо уберегли от перехода к позарившейся на здание гильдии кожевников, птицелов радостно позвал Нури, говоря о том, что, возможно, нашел решение их проблемы… когда заметил ворона, распластанного на столе; из крыла птицы текла кровь. «Рана открылась», — чирикнула Нури. — «Из крыла опять идет кровь». «О, нет!» — встревожился Герон. — «Ты опять играла с животными? Ты же ворон! Тебе больше нельзя этого делать!» «Я не играла», — возразила Нури. — «Просто пошла кровь».
Осмотрев птицу, юноша пришел к выводу, что ничего страшного не произошло, и целебный бальзам из волшебной воды фей, заботливо припасенной Героном в пещере Нури, наверняка остановит кровотечение. Так и случилось… После они долго сидели и разговаривали, как делали каждый вечер… «Почему мы не можем уехать до того, как я снова стану феей?» — спрашивала Нутри, и Герон отвечал: «Потому что ты фея, а не ворон. И Джакомо говорит, что нам надо быстрее превращать тебя обратно. Он говорит, что душа феи — штука хрупкая. Кто знает, что случится, если она пробудет не в том теле слишком долго? И здесь мне гораздо проще защитить тебя, чем в дороге».
Он бросил печальный взгляд на обломки колдовского артефакта, лежащие на столе — ни жрецы Хесинды, ни маги Академии, ни ведьмы дикоземья, к которым обращался Герон, не смогли восстановить реликвию. Стало быть, прежнее тело Нури утрачено навсегда, и их единственная надежда сейчас — на туламида Фахи и обещанное тем заклинание. К тому же, в исполненном предрассудков Андергасте и без того оставаться опасно: если люд прознает, что юноша больше не ловит птиц, а живет с говорящим вороном, его попросту сожгут заживо, посчитав за колдуна-богохульника… Поглаживая птицу, Герон рассказывал ей о своей встрече с Фахи, о том, что вскоре вернет фее истинный облик, и они вместе будут странствовать по землям Авентурии. Рассказывал, отчаянно пытаясь поверить в собственные слова…
…Поутру Герон посадил ворона в клеть, дабы не вызывать подозрений у окружающих, и направился прочь из города — на людскую опушку, подальше от глаз людских. Юноша надеялся, что Нури удастся разработать раненое крыло — быть может, вновь взлететь… Но пребывавшая в теле птицы фея пребывала откровенно в упадническом настроении, непрерывно ворчала, и все попытки Герона поднять ей настроение, напомнив о былых приключениях, были впустую. Нури помнила о том, сколь веселой и беззаботной феей была прежде — до того, как повидала исполненный скорби и тягот мир людей… и от этого на душе у нее становилось еще печальнее.
Отчаявшись, Герон предложил Нури навестить Фахи — быть может, туламид скажет фее что-то обнадеживающее… Однако, приблизившись к поляне, птицелов заметил, что шатер окружен веревочным барьером, внутри которого мужчина, облаченный в ризу, внимательно изучает невесть откуда взявшиеся три каменные статуи. Герон не мог не отметить сходство оных с барельефами, пребывавшими, судя по подробному описанию Фахи, в руинах под Фазаром, но статуи на поляне имели человеческие черты.
Заметив простолюдина, маг велел тому поскорее убираться восвояси, а после кликнул свою помощницу, юную послушницу Бриду из Академии, наказав той отогнать упрямого горожанина от места, где проходит столь важное расследование. «Боюсь, отряд магов Андергаста закрыл эту территорию», — приветливо обратилась девушка к Герону, в то время как наставник ее — магистр Совлерик Бодиак — вновь занялся изучением статуй. — «Об открытии будет объявлено дополнительно». «Но что тут случилось?» — опешил Герон. «Толпа из города — пятеро нечестивцев из таверны «Толстый хряк» — пыталась прогнать отсюда бродячего торговца», — пояснила Брида, кивком указала на статуи, — «и вот что с ними стало. Древнетуламидские колонны с андергастской начинкой. И ни следа торговца».
Неужто последняя надежда вернуть Нури истинный облик исчезла вместе с Фахи?.. Но Герон не готов был сдаться так просто… В который раз суеверная чернь нападает на мирян, которых подозревает в черной волшбе и считает источниками собственных проблем…
Герон отошел подальше, но, дождавшись, когда Совлерик и Брида займутся изучением статуй поодаль от шатра, проскользнул внутрь, принявшись методично осматривать пустующее жилище туламида. Внутри не оказалось ничего интересного… но за шатром означилась четвертая статуя… сжимавшая в руках каменную маску… Маску Малаккара, ведь описал ее Фахи прошлой ночью довольно точно!
Герон сумел отломать окаменевшую маску от острова статуи, но шум за шатром привлек внимание мага, и Совлерик не замедлил отобрать артефакт у юноши, постановив, что это — крайне опасный предмет, который надлежит незамедлительно доставить в Академию. Маг приказал Бриде допросить Герона — который из случайного прохожего становился подозреваемым, после чего удалился. Послушница, однако, находила простолюдина весьма скучным и безобидным, потому вскоре закончила расспрашивать его, отпустив на все четыре стороны.
Пребывая в задумчивости, птицелов направился к городским стенам. Брида говорила о том, что нападавших было пятеро, но близ шатра означилось лишь четыре статуи. Возможно ли, что пятому удалось уцелеть, и ему известно что-то о судьбе Фахи?..
Оставив Нури в жилище, которое досталось ему по наследству от Гвиннлинга, Герон направился прямиком в таверну «Толстый хряк». Здесь уже предавался возлияниям Джакомо Наута, и юноша коротко обрисовал ученому текущую ситуацию с состоянием Нури. Джакомо, в свою очередь, поведал о том, что повстречал Фахи в своих странствиях, надеясь купить к туламида артефакт фей. «У меня ощущение, что он не много в них смыслит», — признался ученый. — «Он пытался мне продать артефакт фей как обычный ритуальный камень из южных джунглей. Он понятия не имел, каким сокровищем обладал». «Но если Фахи — простой торговец, откуда у него силы превратить Нури обратно?» — встревожился Герон. «Я не знаю его секретов, но я видел все собственными глазами», — отвечал Джакомо. — «Мы распивали туламидское злато, когда он вдруг вытащил горшочек с каким-то кустом и превратил его в цаплю у меня на глазах. Никогда я не видел столь могущественной магии. И все это время он улыбался, как будто ему было совсем не сложно. Герон, этот человек может превращать живых во что угодно».
«А что со сном Фахи?» — продолжал спрашивать Герон. — «Он рассказал мне только начало. Ты знаешь, что было дальше?» «Нет, но упомянутая битва была тем самым сражением в Горской пустыне между повелителем демонов Борбарадом и Рохалом Мудрым», — молвил Джакомо. — «Вся Авентурия сражалась за то, чтобы спасти мир от вторжения демонов. Но о подвигах Саджи рассказать было некому. В том сражении никто не выжил». Ответ на загадку Фахи ученый не знал, но полагал, что именно она может оказаться ключом ко всей этой истории.
«Как твое исследование фей?» — осведомился Герон с надеждой, но Джакомо удрученно покачал головой: «Я трачу все усилия на то, чтобы понять причины трагического превращения Нури. Очень сложно изучать народ, которого даже нет в Авентурии. А теперь мне предстоит понять, как произошел обмен душами между вороном и феей. Понимаешь, рядом с феями должна быть магия фей, иначе их дух изменяется. Долгое время тело Нури служило для нее тем самым источником магии фей. Это значит, что если ты в скором времени не превратишь ее обратно, она утратит все, что делает ее феей. Она все забудет. Забудет, кто ты и что вы пережили вместе. Она даже не будет помнить, кем она была когда-то».
Отвечая на вопрос Герона о том, что произошло здесь, в таверне вчера вечером, Джакомо ответил лишь, что старался не покидать свою комнату, ибо простолюдины выпили слишком много, и, похоже, озлобились. Поблагодарив ученого за помощь, птицелов приблизился к столику, пребывали за котором трое изрядно захмелевших мужчин, начал требовать у них признаться, кто именно сопровождал жаждущих расправы над туламидом прошлой ночью. Трое переглянулись, и уже готовы были задать Герону, столь вопиющим образом нарушающему их покой, добрую взбучку, но подавальщица Хельга подозвала птицелова к барной стойке, и, велев ему не тревожить посетителей, призналась, что пятой из решившихся на ночную авантюру, была именно она.
«Я была пьяна, и…» — сбивчиво рассказывала Хельга, заметно смущаясь. — «Герон, я не знала, что они собираются делать! Я думала, они просто дурачатся! Вольфрам сказал, что туламиды заодно с демонами и что они только притворяются торговцами. И что они вроде бы хотят провезти темный артефакт. Он сказал, что с этим артефактом они свергнут короля Эффердана и сделают всех женщин рабынями. Хартманн должен был забраться в шатер, украсть артефакт, а потом дать нам знак фонарем. А потом мы бы напали».
Хельга рассказывала, что когда они добрались до поляны, дождь прекратился, но неожиданно из чащи выступил… некто. За спиной сего демона был приторочен посох, и исходило от него сияние. Оное и превратило незадачливых андергастцев в каменные статуи; исполнившись ужаса, Хельга сломя голову бежала прочь…
Пребывая в задумчивости, Герон покинул таверну… и на городской улице чуть было не столкнулся в Бридой. Птицелов поведал девушке все, что ему удалось узнать, и та выругалась с досады: «Проклятье! Если в Академии узнают слухи о демоне, меня тут же отстранят от дела». К тому же, если в городе станет известно о демоне, наверняка люд ударится в панику!
Посему Брида решила действовать самостоятельно — как минимум, проверить, правдив ли рассказ Хельги. Герона она просила вернуться к подавальщице да попросить ту как можно точнее нарисовать сущность, чтобы понять, с кем они имеют дело, и чего эта тварь добивается — исходя из полученных сведений, можно будет сделать для демона приманку. Кроме того, находчивая волшебница просила птицелова попытаться отыскать накопитель силы, ведь ее собственной астральной энергии наверняка не хватит для сотворения магической ловушки. Не прибегая к помощи магистров Академии, она в одиночку поймает демона — и изгонит его! Будет что рассказать магистру Совлерику…
Терзаясь сомнениями, Герон все же решил помочь Бриде в ее рискованном предприятии: быть может, демон как-то связан с исчезнувшим Фахи?.. Волшебница передала юноше артефакт из коллекции Совлерика, «Глаз кролика», позволявший смотрящему через него зреть следы магии.
Девушка поспешила на лесную опушку, где начала скрупулезно чертить пентаграмму, необходимую для поимки демона; Герон же, получив у Хельги грубый набросок ночного кошмара, принялся исследовать город на предмет магических следов, оставленных демоном. Ему удалось выяснить, что некто, обладающий магической природой, ночью украл у уличного торговца стеклянную шкатулку, и зачем-то выковырял из нее алое стеклышко, походящее на рубин. Может ли статься, что демон неравнодушен именно к этим драгоценным камням?..
Проникнуть в Академию для Герона труда не составило: он уже четыре рада пробирался сюда в надежде отыскать исцеление для Нури, но тщетно. Проследовав в ворота и бросив стражу, что собирается навестить магистра Бодиака, юноша прошел в пределы крепости. Накопитель силы, украденный у Совлерика, ему удалось обнаружить в сундуке одного из послушников; кроме того, погруженный в собственные изыскания молодой маг, проводивший дни в библиотеке Академии и занимавшийся разработкой заклинания затвердевания жидкостей, продемонстрировал Герону процесс обращения вина в красный камень, подобный рубину — возможно, оный послужит для демона прекрасной приманкой.
Вернувшись в лес и передав Бриде рисунок, астральный накопитель и подобие рубина, Герон отошел в сторонку, наблюдая, как девушка готовится к проведению ритуала. «Далеко еще?» — прозвучал неожиданно чей-то голос, и двое встрепенулись, принялись озираться по сторонам. — «В Драконию! Далеко еще?»
Странная усталость нахлынула на них, и последнее, что успели разглядеть двое, прежде чем сознание их угасло, это рябь, прошедшую по коре росшего близ шатра векового дерева, и множество глаз, раскрывшихся на стволе и ветвях. Но что означает это, понять они уже не успели, ибо стремительно проваливались в грезы — в видения прошлого…
«Я голодна. Мне надо поесть», — требовала принцесса Саджа, наблюдая, как Рахван самозабвенно уплетает вяленое мясо. — «Если я умру от голода до того, как маска попадает в Драконию, ты и шиллинга не получишь». Феркинец невозмутимо передернул плечами: соглашение было о том, чтобы провести принцессу через горы, а о том, чтобы кормить ее в дороге, они не договаривались. Но, возможно, стоит заключить дополнительный договор, и Рахван потребовал передать ему серебряную тарелку, которую Саджа обнаружила в гробнице.
Принцесса на сделку не пошла, зная, что ушлый феркинец наверняка выманит у нее все предметы, представляющая хоть какую-то ценность, потому, изготовив из подручных средств силой, умудрилась поймать небольшого кролика на наживку из одуванчиков. Но стоило Садже склониться над кострищем и взять в руки кремень, дабы развести огонь, как коварный проводник неслышло приблизился сзади, нанес удар костью, которую прежде обгладывал, девушке по затылку…
Очнувшись, осознала принцесса, что Рахвана и след простыл. Последующие долгие часы провела Саджа, блуждая по чащобам Стены Раштуля, сокрытым густым туманам. Заметив густую паутину, опутывающую деревья и кусты, туламидка справедливо предположила, что стоит ждать встречи с гигантскими пауками, потому высекла кремнем искры да подожгла пучок хвороста — эдакий импровизированный факел, но чудовища панически боятся огня. В паутине Саджа обнаружила посох, который прежде вынесла из гробницы — вероятно, Рахван оставил его в качестве ловушки, рассчитав, чт пауки непременно сожрут девушку, привлеченную артефактом.
Миновала она разоренный лагерь, близ которого остывало тело мертвой лошади, а вскоре, заметив впереди проблеск солнечного света, поспешила в означенном направлении… достигнув перевала. Темный лес остался позади, и взору туламидки предстали благодатные земли, тянущиеся до самого горизонта.
Внизу, у основания перевала, разглядела она какое-то движение у водопада, поспешила спуститься. Саджа лицезрела двух амазонок — служительниц Рондры, чей оплот пребывал в западных землях; одна из женщин, старшая, была тяжело ранена отравленным кинжалом, вторая хлопотала над нею. Отыскался и феркинец — негодяй был подвешен за ноги на веревке, переброшенной через ветвь векового древа, и мерно раскачивался на ветру.
Выступив из укрытия, Саджа приблизилась к встрепенувшейся амазонке, честно поведала ей всю свою историю, заявив, что плененный феркинец необходим ей, ибо лишь он один знает путь в Драконию. «Ты слишком беспечна, раз доверилась ему», — молвила молодая амазонку, смерив принцессу оценивающим взглядом. — «Феркинец без волом — феркинец без чести. Муж без чести — муж без любви к богам и без гордости. А такой способен на все. Куда, говоришь, он должен был тебя отвести?» «В Драконию», — напомнила Саджа, и амазонка удивленно изогнула бровь: «К Совету Стихий? Зачем?» «Я хочу вступить в Священное Воинство и сражаться в битве в Горской пустыне», — призналась принцесса, и амазонка кивнула: «Мы идем туда же. Не в Драконию, а на войну. Насколько мне известно, войска из Зоргана идут к Анкопалу. Они готовы ударить в самое сердце зла. Они только ждут подкрепления, которое сейчас стоит лагерем у Драконии. А полчища тьмы собираются в Горской пустыне. Нас ждет славная битва… Понимаешь, несколько лун назад нашей Первой Львице было видение от богини Рондры. Пламенный красный лев — знак нашей богини… Двадцать колосков, и лишь половина из них дозревшие — это я и мои сестры… и статуя могущественной воительницы, охваченной некой демонической тварью. Давно нам не являли столь ясных знамений. Когда Львица говорит, мы повинуемся».
Амазонка пояснила, феркинец атаковал их в лагере, убил коня старшей амазонкки и ранил последнюю кинжалом. Негодяя удалось пленить, после чего амазонки отошли к основанию перевала, дабы спастись от его соплеменников — ведь известно, что трусливые феркинцы резко нападают поодиночке. Амазонка наотрез отказалась отпускать Рахвана — лишь если боги явят ей знак.
Сущность, заключенная в посохе, обратилась к Садже, поведав о том, что обладает силой ниспосылать видения, и сейчас обучит магии этой принцессу. Но для того, что налагать видения на конкретных индивидов, надлежит обладать предметами, им принадлежащими, а образы, составляющие видения, основываются исключительно на близлежащих вещах.
Феркинец что-то забормотал, и амазонка протянула Садже обрывок плаща, попросив заткнуть пленнику рот. Это-то девушке и нужно было! Незамедлительно она сотворила зрительные образы, направив оные в разум юной амазонки, и та, ошибочно истолковав их за знак от богини, просила принцессу помочь ей сдернгуть феркинца с дерева. «Я должна исполнить ее приказ», — утверждала воительница, — «но мне понадобится твоя помощь. Если я отпущу его здесь, он может быть опасен для моей сестры. Возьми мою лошадь — она за водопадом — и отвези пленника на холм. Когда отъедешь достаточно далеко, отпусти его и отправь лошадь обратно».
Тщательно скрывая ликование — до чего же просто обвести вокруг пальца набожную амазонку! — Саджа обрезала веревку, удерживавшую феркинца в подвешенном положении, и тот плюхнулся прямиком в протекающий под деревом ручей. После чего, выудив бедолагу, принцесса отвезла того верхом на коне на вершину перевала, и, не торопясь освобождать от уз, коими были стянуты запястья и лодыжки Рахвана, постановила: «Я отпущу тебя. Но за это ты должен сдержать обещание и проводить меня в Драконию Согласен?»
«Согласен», — буркнул феркинец, но стоило Садже освободить его от пут, как он тут же набросился на девушку, принявшись ее душить. Навершие посоха, притороченного у принцессы за спиной, ярко вспыхнуло, и руки Рахвана тут же окаменели. «Он тебя чуть не убил!» — прогремел в разуме Саджи вопль посоха. — «Ты говорила, ты знаешь, что делаешь!» «Я упала, и ты меня поймал», — спокойно отозвалась девушка, глядя на скулящего от боли и изумления проводника. — «Я просто не знала, как ты это сделаешь. Значит, ты умеешь обращать плоть в камень…» «Кажется… да…» — признала сущность.
«Теперь вернемся к тебе», — отчеканила Саджа, склонившись над поверженным Рахваном. — «Знаешь, мне было жаль тебя — изгнанный феркинец, отвергнутый сородичами, который покорился законам большого города и поступился честью ради того, чтобы выжить. Но когда ты ударил меня по голове костью, я утратила к тебе всякую жалость. Последний раз я приказываю тебе отвести меня в Драконию. Ты будешь кормить меня, когда я скажу. И ты будешь охранять меня, пока я сплю. И только когда мы невредимыми и с маской доберемся до места, только тогда я верну тебе плоть. И если ты не будешь подчиняться, я превращу тебя в камень целиком».
Рахван жалобно закивал…
…Когда Герон пришел в себя, уже стемнело. Брида все еще оставалась без сознания, дерева, в котором прятался демон, видно не было, зато близ шатра грелся у жаркого костра никто иной, как Фахи! Туламид приветствовал птицелова, признавшись, что вернулся, чтобы забрать пару вещей, когда увидел распластанных на земле демона и чародейку.
«Судя по твоему встревоженному взгляду, ты теперь видишь те же сны?» — осведомился Фахи, и когда Герон утвердительно кивнул, выругался с досады, посоветовав забыть все то, что зрел он в грезах. «Почему?» — удивился птицелов. — «Что в этом опасного?» «О, в самой истории Саджи нет никакого вреда», — заверил его туламид. — «Следует остерегаться только ее окончания. Беспечно ожидая окончания этой истории, ты пробуждаешь силы, которые лучше бы не трогать».
«Я не понял ни слова», — нахмурился Герон. — «Но демон — это магический посох Саджи, так? Или кто-то, кто получил способ и способность превращать людей в камень». «А-а, значит, тебе приснилась история на Стене Раштуля», — кивнул Фахи. — «Тревожная картина, не правда ли? Бедная девочка, одна в диком краю…» «Не пытайся сменить тему!» — воскикнул Герон, и торговец, тяжело вздохнув, тихо произнес: «Герон, не важно, кто или что устроил эту заварушку. Просто разгадай мою загадку, и все будет, как прежде. «Как камень над скарабеем, так властен скарабей над камнем. Входи, если знаешь ответ. Навеки станешь моим, если нет».
«Скарабей — это ключ-жук, а камень — дверь в гробницу», — предположил птицелов. — «Друг без друга они ничего не стоят». «Тогда почему надпись появляется, когда ключ уже в замке?» — осведомился Фахи. — «Кроме того, Саджа встревожилась, когда прочла ее. Что она знала, чего не знаем мы?» «Камень — не обычный булыжник», — продолжал развивать свою теорию Герон. — «Это рубин Саджи. Она потомок династии Муголов, и рубин — ее наследство. Она собиралась его как-то использовать». Юноша настаивал, что пока Фахи утаивает от него большую часть сведений, продвинуться на пути к разгадке невозможно; туламид возражал, говоря, что недоговаривает многого лишь ради блага самого Герона, ибо ответы на вопросы его слишком опасны. «Предупреждаю тебя», — потворял торговец, — «не обращай внимания на сны, держись подальше от Драконии и опасайся Сада Забвения. Если ты оставишь ворота Драконии запертыми, видения рассеются сами по себе, и ни с тобой, ни с твоими друзьями не случится ничего ужасного. Но если ты продолжишь идти этим путем и в конце ошибешься хотя бы раз, тогда тебя ждет участь пострашнее смерти. С другой стороны, если ты просто решишь мою загадку, все будет отлично».
Брида тихо застонала, пробуждаясь, Герон обернулся к девушке… а в следующее мгновение Фахи исчез. Похоже, молодая волшебница видела тот же сон, что и сам Герон… «Брида, что ты знаешь о месте под названием Дракония?» — осведомился юноша, и отвечала Брида: «Это старинная крепость на Стене Раштуля. Ее построили драконы. Любимое место Совлерика. А что?» «Я устал ото всех этих игр», — признался Герон. — «И мне кажется, там мы найдем все ответы».
Двое направились к Андергасту; по пути Герон рассказывал обо всем, что было известно ему самому…
Поутру Герон вновь принес клеть с Нури на лесную поляну, дабы ворон попытался взлететь. На этот раз у Нури получилось, и, сделав несколько кругов над поляной, она опустилась на камень подле юноши. «Мы с Бридой хотим понять, что Фахи скрывает от нас», — признался тот. — «А когда поймем, разгадаем его загадку. Я должен узнать всю историю Саджи, Нури. А для этого надо поговорить с магистром Бодиаком. Только он знает, какое отношение к этому имеет Дракония. И когда я со всем разберусь, у нас с тобой снова все будет хорошо, и мы навсегда забудем все эти ужасы».
Не теряя времени даром, Герон устремился в Академию, где обнаружил Бриду, занятую чисткой отхожих мест; похоже, ученице досталось за своеволие, но, поскольку была она на хорошем счету у магистров, те не стали наказывать девушку действительно строго. Герону Брида сообщила, что магистра Бодиака в Академии нет — наверняка он находится у себя дома, в квартале портных.
Отыскав жилище Совлерика, птицелов ступил внутрь… с изумлением обнаружив хозяина, обращенного в камень! Неужто таинственный демон добрался и до чародея?!. Начав осматривать библиотеку магистра в надежде получить хотя бы крупицы интересующих его сведений, Герон обнаружил список магических артефактов, часть из которых была вычеркнута, а подле остальных указаны места, где могут они находиться. Странно, как провинциальный андергастец вроде Совлерика может позволить себе подобные безделушки?..
Отыскались в библиотеке и иные примечательные вещицы: рисунки крепости Драконии и Маски Малаккара, а также записи, следовало из которых, что Совлерик отправился в Драконию в надежде обрести реликвию, однако вернулся несолоно хлебавши, ибо Совет отказался впустить его в крепость. «Но я подкупил ученика, и теперь рубин мой», — значилось в записях. — «Впрочем, без артефакта он бесполезен». Герон закатил глаза: Дракония, маска, рубин… Прошлое и настоящее… Да что вообще происходит?!.
Рубин — к несчастью, треснувший, — птицелов обнаружил в углублении на полу в библиотеке. Юноша повертел драгоценный камень в руках… когда услышал скрип входной двери, шаги в соседней комнате… Однако сознание уже оставляло его, устремляясь в далекое прошлое…