«Сатинав разорвал девушку на части», — заканчивала Брида чтение последних записей в дневнике Ксеркса. — «После этого он исправил ход вещей, но принц более не знал имени джинна, а Саджа снова была на свободе. Мой дух воздуха доставил ее на летающую крепость, после рассказал всю историю мне. И хотя он не способен лгать, я посоветовал ему быть осторожнее со словами. Каждое событие, произошедшее в саду, должно быть рассказано настолько близко к правде, насколько это вообще возможно, иначе можно оказаться во власти извращенной логики сада». На этом запись заканчивается. Но на последней странице что-то есть…»
Волшебница осеклась, привлеченная злыми криками, доносящимися снаружи. Как следовало из воплей мирян, в лесу видели туламидов, и теперь город готовился устроить облаву на чужеземцев, подключив к оной армию и боевых магов!
Брида обещала попробовать их остановить; Герон же вместе с Нури устремился в лес. Птицелов надеялся, что ворон сумеет осмотреть чащобу сверху, в то время как сам он начнет поиски здесь, внизу. Мало-помалу воспоминания феи тускнели, и она даже не сразу узнала пещеру, в которой прежде жила долгие годы. Надеялся Герон, что вскоре непременно сможет вернуть любимой истинный облик, пока не утратила она окончательно свою суть.
Отряды магов и солдат методично прочесывали ночной лес в поисках ненавистных чужеземцев — которые наверняка и принесли с собой новые беды в Андергаст. Обратившись к своему наставнику, Брида просила поручить ей командование магами, дабы организовать тех и велеть следовать по определенным маршрутом, нежели хаотически метаться по лесу. Наставник просьбе девушки внял, предупредив, что если в ближайшее время тактика ее не принесет плоды, он сам продолжил верховодить поисками.
Зная, что времени у него в обрез, Герон, тем не менее, поиски не оставил. В то время, как Нури парила над лесом, птицелов надеялся или отыскать туламидов, или же сбить преследователей тех с ложного следа. Ему повезло: обнаружив прикорнувшего у трясины посыльного, должного доставлять донесения от одного поискового отряда к другому, Герон позаимствовал у спящего юнца магический свиток, приняв, таким образом, на себя чужую роль.
Вскоре Нури удалось обнаружить девочку — дочь Фахи, укрывавшуюся в кроне древа близ реки, а Герон, в свою очередь, сумел увести из тех пределов магов, убедив их в том, что туламидов видели совсем в ином направлении. Отыскала Нури и Фахи, привела торговца к своей пещере у водопада; вскоре туда подоспел и Герон с дочерью туламида.
Узнав от Бриды, успевшей при мимолетной встрече шепнуть ему пару слов, о скором продвижении одного из отрядов к водопаду, Герон советовал туламидам как можно скорее покинуть окрестные земли; впрочем, те и сами не собирались здесь задерживаться — уж слишком негостеприимными показали себя местные. Тепло поблагодарив Герона за спасение дочери, Фахи постановил, что его спутник превратит Нури обратно в фею… после чего сделал жест в сторону пещеры, откуда выступило престранное чудовищное создание — эдакий гибрид человека и деревянного посоха.
«Кто ты?» — опешил птицелов. «О, ты уже давно это подозреваешь, а?» — усмехнулось создание. — «Некогда человек, затем — волшебный посох, а теперь — в каком-то смысле и то, и другое. Мой вид ужасен, но далеко не так ужасен, как те вещи, которые мне довелось повидать». «Зачем ты пришел в Андергаст?» — спрашивал Герон. — «Что тебе здесь нужно?» «Чтобы понять это, тебе нужно узнать, чем закончилась история Саджи», — отвечал Халеф. «Боюсь, Герон больше не участвует в нашем деле», — заметил Фахи, и Халеф озадачился: «Правда? Жаль… Думаю, у тебя есть масса вопросов?»
Вопросов у Герона и впрямь было немало, потому, раз уж представилась возможность, решил он получить ответы на самые важные из них. «Ты превратил в камень всех этих людей?» — поинтересовался он. «Верно», — подтвердил Халеф. — «У нас с Фахи договор. Он помогает мне разгадать загадку, а я защищаю его от всякого агрессивного сброда. Я превратил в камень этого седовласого магистра, но это была самозащита. Он украл рубин моей принцессы».
«А что особенного в этом рубине?» — озадачился птицелов, и отвечал Халеф: «Он был священным для моей принцессы, а значит — и для меня. Кроме того, это ключ к маске. Он нам может еще пригодиться».
«Как получилось, что ты так долго живешь?» — задал Герон следующий вопрос, с интересом разглядывая причудливое — и донельзя опасное! — создание. «Даже в этом облике я остаюсь надежным магическим посохом», — признался Халеф. — «Одним только временем меня не убьешь. А большую часть времени никто даже не пытался меня убить, да и вообще не подозревал о моем существовании».
«А что с историей Саджи?» — уточнил юноша. — «Почему она снится мне?» «В конце ее истории есть дыра, и Фахи помогает мне ее заполнить», — отвечал Халеф. — «Ее история пока не закончена, и я здесь, чтобы изменить это». «Эти сны — не память Саджи!» — догадался Герон. — «Это твои воспоминания!» «Именно так», — подтвердил Халеф. — «Именно поэтому я не мог показать, что произошло в Драконии. Я целый день лежал на столе в мастерской — жалел себя».
Наконец, Герон попросил Халефа превратить Нури в фею, и маг, подтвердив, что научился подобной волшбе в астральных течениях Горской пустыни, предложил сделать это прямо сейчас. Но, к несчастью, Нури окончательно лишилась памяти, и ныне видела в Героне лишь незнакомца. Взмахнув крыльями, ворон воспарил над лесом, уносясь прочь, и напрасно отчаявшийся Герон кричал вслед — Нури не вернулась.
Поблизости зазвучали голоса; приближенные криками, к воподаду приближались алчущие крови андергастцы! Герон молил Халефа не проливать крови и не обращать в камень его сородичей… и маг обратил в каменные статуи Фахи и самого Герона, после чего укрылся в тенях пещеры. Угасающее создание птицелова уловили злые вопли, призывающие разбить статую туламида, а затем тьма поглотила разум…
«Герон, ты меня слышишь?» — прорезал тьму тихий голос Халефа. — «Ты в безопасности. Позволь, я покажу тебе последнюю главу путешествия Саджи. Очень важно, чтобы ты понял, что тогда произошло… чтобы ты понял меня».
И тьму сменяют яркие видения прошлого…
Через два дня после того, как летающая крепость покинула Драконию, она достигла поля боя… или, как предпочитали называть его посвященные — преддверия ада.
Внизу, в Горской пустыне уже началось жесточайшее сражение, но Саджа покамест не присоединилась к нему. Лишь сейчас сумела она отыскать в Кешаль-Ри оружейную, где в клети наряду с иным зачарованным оружием был заперт ее посох, доставленный сюда магом воздуха Ксерксом.
Сумев выломать дверцу клети и вернуть посох, Саджа устремилась прочь по коридорам цитадели, зная, что Касим уже проник внутрь, и теперь лишь посвященные сдерживают коварного принца, вознамерившегося обрести власть над кристаллами парения, удерживающими Кешаль-Ри в воздухе. Касим был уверен, что, изменив один из парящих кристаллов так же, как рудный маг изменил рубин принцессы, он сумеет прочитать все воспоминания маски — и все заклинания джинна времени.
У дверей в чертог падения Саджа лицезрела мертвое тело адмирала, а внутри — трупы посвященных; жизнь теплилась лишь в теле Ариарха. Посреди чертога, широко раскинув руки в стороны, замер Касим; множество щупалец отходило от тела его, оплетая кристаллы парения…
Обратившись к Ариарху, Саджа просила израненного жреца вернуть ей кинжал, благословить который тот так и не смог — казалось, сами боги отвернулись от принцессы, решив покарать презрением! Посох сообщил Садже, что, поскольку Касим и кристалл парения находятся поблизости друг от друга, да его и ограждены магическим щитом, воздействовать на них заклятиями будет затруднительно.
Сумев отыскать в сем обширном чертоге дополнительные кристаллы парения, Саджа позволила посоху поглотить магию артефактов, ослабив тем самым наведенный Касимом, лицо которого продолжала скрывать Маска Малаккара, магический щит. После чего, осторожно приблизившись к немезиде своей со спины, отсекла щупальца, протянувшиеся к основному кристаллу чертога.
Щупальца — явно магической природы — исчезли, и Касим, обессиленный, опустился на колени. «Похоже, после стольких лет ты все-таки сделала это», — процедил он. — «Ты победила меня». «Ты действительно думаешь, что последние пятнадцать лет я думала только о том, как тебя победить?» — ядовито поинтересовалась Саджа. — «Ты даже более тщеславный, чем я думала. Я здесь не из-за тебя. Я здесь, чтобы мои великие подвиги вошли в историю».
Касим хрипло расхохотался, а в следующее мгновение щупальца вновь появились из-за его спины, оплели принцессу, начали ее душить. В отчаянии Саджа воззвала к магии посоха, направив поток ее на основной из кристаллов парения… Артефакт раскололся, и летающая крепость содрогнулась…
«Ты победила меня», — зло прошипел Касим в лицо ужаснувшейся Садже. — «Ты разрушила величайший храм в мире. Теперь на солдат обрушится смерть с небес. Никто не выживет, чтобы рассказать о твоем чудовищном деянии. Скоро ни один твой поступок не будет стоит ничего. Ты должна гордиться этим. Потому что ты одержала верх… надо мною. Только вот никто этого не запомнит…»
…Твердыня Кешаль-Ри рухнула с небес, погребая под собою как демонов, так и Священное Воинства… Саджа выжила при падении, и, держа в одной руке маску, во второй — посох, выступила из врат на устланную мертвыми телами землю Горской пустыни. Неожиданно один из гигантских демонов, тело которого пребывало поблизости, пришел в себя, и щупальце его метнулось к принцессе, вырвало у нее посох.
Невесть откуда взявшийся маг воздуха Ксеркс спустился к Садже, замершей пред демоном, протянул ей руку… Следующее мгновение, казалось, растянулось на вечность, как будто Сатинав остановил время. В этот бесконечный мир Саджа и маг просто смотрели друг на друга. Он не мог понять, что его спасительная рука была для нее страшнее тысячи демонических щупалец… ибо знаменовала собой окончательное признание ее чудовищного провала.
Время возобновило свой бег, и сущность, заключенная в посохе, уже не ощущала принцессы поблизости, но слышала ее отчаянный крик: «Оставь меня, верни меня обратно!.. Я не могу его там оставить!» Но голос звучал все тише и тише, все дальше и дальше…
Посох остался в одиночестве посреди поля брани… Но теперь он помнил все — принцессу, которая преодолела самые невероятные препятствия… Ему помогло то, что Горская пустыня была одним из самых волшебных мест в мире, где пересекалось несколько астральных линий; артефакт лежал как раз между ними. И он, напитываясь магией, становился все могущественнее.
Через четыре сотни лет он, наконец, преуспел в заклинании, что преобразило его, даровав подобие человеческого тела. И тогда он оставил пустыню, направившись к Драконии. Халеф должен был узнать, что случилось с Саджей — девушкой, доверившей свою жизнь странному магическому посоху, — после того, как они расстались…
Сознание вернулось к Герону, все еще заключенному в каменную статую. Каким-то образом он мог видеть окружающее, и осознал, что все еще находится в лесу, у входа в пещеру, вот только близ входа в оную находятся и иные статуи, а Брида, присев у весело потрескивающего костерка, вновь изучала дневник Ксеркса.
«В Горской пустыне у Саджи ничего не вышло…» — бормотала волшебница, всецело погрузившись в собственные мысли. — «У нее была маска, и она знала имя джинна времени… А если надевший маску произнесет это имя, то сможет вернуть утраченное… Но Саджа не призвала джинна. Почему?.. Надо просто составить воедино кусочки всей этой головоломки…»
Обратившись к Герону, Брида призналась, что, похоже, разгадала загадку, оказавшейся не очень сложной — просто включавшей в себя немало мелких деталей. «Мне не хватает лишь одной — и мы закончим все эту историю», — пообещала девушка. —«А после этого я попрошу посох превратить тебя обратно».
Брида призналась, что в рубине Саджи образовалась трещина, и просила Герона починить его доступным юноше заклинанием. И когда волшебница надела маску на голову окаменевшему птицелову, ощутил тот, как в разум его хлынули магические знания — заклятия, коими обладал Халеф, и которые сумела изучить Саджа.
Оступив на шаг и ожидая, когда Герон восстановит рубин, рассказывала Брида, что место, в котором они находятся, создал посох, и в пещере — подобие гробницы Мугалов посреди андергастского леса. «Оставь маску и подойди ко мне», — донесся из пещеры повелительный глас Халефа, и Брида, пообещав юноше, что непременно вернется к нему, подчинилась.
Магические знания, коими ныне обладал Герон, позволили ему обратить вспять заклятие окаменения, а после вернуть плоть и Фахи. Кроме того, юноша сумел призвать и Нури, направив в разум той видения сего места; ворон, хоть и позабывший о птицелове, подлетел ко входу в пещеру, с любопытством уставился на Герона.
Попросив Фахи приглядеть за Нури, Герон ступил в каверну, где на испровизированном троне, близ которого замерла Брида, восседало престранное создание, воплощающее в себе сущность Халефа. «Просто 450 лет с тех пор как я, говорящий посох без воспоминаний, узрел в гробнице странную девушку, которая изменила мою жизнь навсегда», — проскрежетал посох. — «Ее история началась в подобном чертоге. И в этих же стенах мы вместе ее закончим».
Брида радовалась освобождению Герона из каменного плена, но птицелов не разумел всего происходящего, потому осведомился, обращаясь к посоху: «Что все это значит? Где мы? Что тут должно произойти?» «Так ты так до сих пор и не понял, зачем я посылал тебе свои воспоминания?» — удивился тот. — «Почему ты здесь?» «Я здесь, потому что Фахи пообещал превратить Нури обратно в фею, если я помогу разгадать небольшую загадку», — отвечал Герон. — «Никто не говорил ни про говорящие посохи, ни про летающие крепости, ни про странные сны». «Жизнь полна неожиданностей, не так ли?» — философски заметил Халеф. — «Ты смеешься, но я бы никогда не поверил, что кто-нибудь однажды спасет меня из подземелья, что мне придется без ног карабкаться по горам и без рук сражаться с демонами. Я бы рассмеялся, если бы кто-то мне сказал: ‘Перед тобой предстанет принцесса и, несмотря на твою странную форму, покажет тебе величайшие чудеса мира’. О, как бы я тогда рассмеялся!»
«Ладно, но это не объясняет, почему мы здесь», — прервал Герон восклицания посоха, и тот пояснил: «Ты знаешь, что мы с Саджей была разлучены. Золотое время, когда мы были вместе, подошло к концу. Когда я наконец смог выбраться из Горской пустыни, прошли века. Я хотел узнать, добилась ли Саджа, чего хотела. Стала ли она великой героиней. Я хотел услышать, как ее имя шепчут на улицах с трепетом и почтением: ‘Саджа аль’Кебир, Саджа Великая, героиня, которая некогда…’ Но никто и никогда не слышал о ней. Поэтому я продолжил поиски. Я хотел узнать, что стало с ней после того, как нас разлучили… Я прошел по ее пути до Драконии. Я нашел дневник мага воздуха и маску джинна времени, но так и не узнал истинную судьбу Саджи. Наконец, я встретил Фахи и попросил проводить меня сюда. Человек по имени Совлерик забрал рубин принцессы из Драконии и принес его в Андергаст. Он пытался найти маску, чтобы вернуть умершую жену, но нашел лишь камень».
«Но зачем тебе понадобилась маска?» — недоумевал Герон. — «А рубин? Зачем вообще все это?» «Я хотел собрать все реликвии, связанные с исчезновением Саджи, и наконец узнать, что с ней произошло», — молвил посох. — «Я бы наконец понял, чем все закончилось. Она это заслужила. Была лишь одна проблема. Я не умею разгадывать загадки. И мне нужна была помощь людей, которые поняли бы каждую мелочь, которые были бы готовы к сегодняшнему дню — к тому, чтобы рассказать историю Саджи до конца, не допустив ни единой ошибки».
«Не все ли равно, как она умерла?» — озадачился Герон. — «Она мертва, этого не изменишь». «Ты ошибаешься», — возразил Халеф. — «Вы двое определите, что с ней стало». «Сад Забвения, Герон», — просветила вконец сбитого с толку птицелова Брида. — «Я дочитала дневник. После возвращения Саджа отправилась в Сад Забвения и больше не выходила оттуда. Произошедшее в саду не случается на самом деле до тех пор, пока кто-то не расскажет об этом. Снаружи сада». «И поскольку с тех пор Саджу забыли, ее судьба никогда не была рассказана, а значит, так и не была завершена», — закончил за волшебницу посох.
Он предлагал Герону и Бриде рассказать истинное завершение истории принцессы, и постараться не ошибиться, ведь в противником случае Сатинав жестоко покарает рассказчика; кроме того, посох обещал превратить Нури в фею, но только после того, как двое поведают о том, что в действительности произошло с принцессой.
«Брида, зачем ты здесь, ведь история Саджи не имеет к тебе никакого отношения?» — обратился Герон к волшебнице, и та тяжело вздохнула, молвив: «Герон, у меня больше ничего не осталось. Меня назвали дезертиром, мои товарищи выслеживают меня. Это мое единственное убежище. Пожалуйста, даже если ты до сих пор не понимаешь, позволь мне довести все до конца». Странное замечание… но в тот момент птицелов не придал ему особого значения…
Однако один-единственный момент до сих пор не давал покоя Герону. «А что с надписью на гробнице?» — поинтересовался он, не совсем разумея, почему оная столь важна для Халефа, выступая частью загадки произошедшего. «Фахи считает, что эта надпись — ключ ко всему», — отозвался посох, — «но сколь бы проницателен он ни был, в этом он ошибается. По всей видимости, эта загадка — лишь странная пометка на полях, случайная оплошность в монументальной живописи. О ней нечего сказать. Саджу взяли в гробницу, чтобы читать примитивные надписи, а она из гордости отказалась. Вот и все». Что до самого Фахи, то признался посох: туламид — всего лишь торговец, не больше; в шатре его и в фургоне посох укрывался во время долгого странствия, защищая при этом Фахи от грабителей.
Настало время завершить историю Саджи. Брида заверила Герона, что все тщательнейшим образом продумала, и кара Сатинава их не постигнет. Рассказ начал сам Халеф, ибо сведения он почерпнул из дневника Ксеркса. «Вернувшись с поля боя, Саджа превратилась в тень самой себя», — вещал посох. — «Она видела ужасы преисподней, океан разрушения и смерти. Выжила только она, но остальному миру не было до этого дела. Великая мечта Саджи не сбылась. Она блуждала по залам Драконии, как призрак. Она не ела, спала только тогда, когда падала с ног от усталости. На четвертый день молодой маг увидел ее у портала. Она спросил, куда она идет. Сказал, что в горах холодно, и она может заблудиться. На что она ответила: ‘Я иду в сад, чтобы уничтожить мое сознание’. Мальчишка тот час побежал к магу воздуха, но помощь пришла слишком поздно. Когда они вошли в сад, то нашли лишь маску, а рядом с ней — рубин Саджи. От самой принцессы не осталось и следа. Маги побоялись испытывать милость Сатинава и решили, что забудут о случившемся. Никому не было дозволено рассказывать о том, что произошло в тот день. Маску и рубин забрали в Драконию, сад запечатали, а судьба Саджи была забыта… до сегодняшнего дня… Теперь, Герон, от тебя зависит, как ты закончишь ее историю. Но помни: всего одна ошибка, и последствия будут чудовищными».
Герон выступил вперед, и медленно, взвешивая каждое слово, начал говорить: «Саджа вошла в сад. Села на землю. Достала маску. Посмотрела сквозь маску, и…» Он осекся, задумался, и Брида быстро закончила за него фразу: «…Она прочла заклинание, запомнила его, надела маску и уничтожила свою память. После этого она растворилась в глубине сада, как бездушный призрак. Больше ее не видели».
«Кончено!» — резюмировал посох. — «Я всегда надеялся, что все было иначе, но я ошибался. Моя принцесса только что умерла!» «Это же был конец, да?» — выдавил Герон, переводя взор с Халефа на Бриду, и та утвердительно кивнула: «Саджа использовала маску, а значит, ее память осталась в маске. А вместе с ней — и истинное имя джинна времени».
На глазах изумленного Герона Брида подняла маску с постамента, на котором возлежала реликвия, надела, и, обретя потаенные воспоминания, мысленно произнесла имя джинна времени. «Прости, Герон, но в этом времени для меня ничего не осталось», — с нескрываемой печалью молвила волшебница. — «Если и было что-то раньше. Здесь нет доблестных принцесс, нет древних могил, нет летающих крепостей… Только бесконечные почетные караулы, чистка сортиров, одна банальность за другой. Когда закончился золотой век? Когда принцессы все еще мечтали о сражениях, а мир был полон магии?.. Хотела бы я, чтобы все стало, как тогда».
В следующее мгновение Халеф вновь обратился в посох; под маской разлилось сияние, и неведомая сила подняла Бриду в воздух. «Твое желание — мой закон…» — прошелестел под сводами каверны бесплотный голос. — «Твое желание отныне правит твоим существованием. Моя задача — исполнить твою страстную мечту. Стереть серые будни и вернуть к жизни позабытое!»
Магические энергии объяли окрестные земли, а Брида исчезла в разломе, появившемся в земле. Ужаснувшись, Герон выбежал из пещеры, отметив, что окрестный лес начал видоизменяться. Обо всем произошедшем он поведал терпеливо дожидавшемуся снаружи Фахи, и торговец предложил: «Нам следует доказать, что Брида ошиблась, а Саджа не надевала маску. Ты забываешь, что мы так и не разгадали часть загадки». «О скарабее?!» — выкрикнул отчаявшийся Герон. — «Можно подумать, эта глупая загадка нас спасет!»
Тем не менее, Фахи просил юношу вернуться в воссозданную посохом копию гробницы и поискать там какую-то зацепку… пока ритуал, творимый джинном времени, не преобразил окрестные земли окончательно. Последовав совету туламида, Герон спустился в пещеру… но сумел отыскать там лишь рубин.
Фахи признался, что немного владеет магией, и, взяв предмет в руку, может уловить отблески его прошлого — это и есть основная причина, по которой посох выбрал его в спутники. Приняв в ладони рубин и придирчиво осмотрев его, Фахи покачал головой: «Хм, любопытно. Когда после исчезновения Саджи рубин нашли, на нем появилась трещина. А обращающее заклинание, которое накладывал на него рудный маг, исчезло без следа. Магам пришлось полностью его восстанавливать».
Видения далекого прошлого наполнили разум туламида — дворцовый сад, а в нем — двое детей. Наследний принц Фазара, Касим, бахвалился перед Саджей, утверждая, что когда станет халифом, соберет во дворце все богатства Авестана, и город станет еще роскошней, чем во времена династии Мугалов. Указав на знак на своей руке, Касим хвастливо рассказывал, что это — символ его династии, пред которым склонится весь мир… Но после набрасывался на Саджу с обвинениями… Увидев однажды, как та тайком наносит себе на запястье рисунок, Касим высмеял девочку, велев стражам бросить ее обратно в канаву, где однажды отыскали, а ему привести новую подругу.
«Никакая Саджа не принцесса», — изумленный, Фахи покачал головой. — «Она была обычной нищей уличной девочкой. И решение загадки, слова Саджи перед гробницей — это же так очевидно! Мы сами себе задурили голову. Теперь отправляйся в гробницу и расскажи обо всем джинну».
Последний кусочек головоломки встал на свое место, и Герон поспешил вернуться в гробницу. Из дыры в земле появились очертания безвольной Бриды, и незримый джинн времени обратился к юноше с вопросом: почему тот хочет встать на пути желания волшебницы, ведь ритуал практически завершен, и вскоре дубовый лес обратится в древнее королевство?
«Ты… Брида ошиблась», — уверенно заявил Герон, но возразил Мнеморемнон: «Саджа вошла в сад, она взяла маску и произнесла формулу. Так все и произошло, и никогда впредь не изменится». «Изменится!» — воскликнул птицелов. — «Саджа вошла в сад, села, достала маску… и отчаялась. Она была не принцессой, а просто нищей девчонкой с улицы… И она не могла прочесть магическую формулу… потому что просто не умела читать!»
В следующее мгновение Брида исчезла, вырванная из ткани реальности и уничтоженная — Сатинав жестоко карал тех, кто осмеливается вводить его в заблуждение…
Ритуал оказался обращен, и посох вновь обратился в жуткое подобие человека. Да, Саджа оказалась не той, кем считали ее окружающие, но участь ее так и осталась неведомо… Впрочем, Халеф казался весьма весел, и предложил Герону исполнить его сокровенное желание. «Но я смогу восстановить лишь тело Нури, не память», — предупредил посох, и Герон уверенно кивнул: что ж, пусть так…
Магия посоха вернула ворону обличье феи, и та с недоумением уставилась на Герона. «Что происходит?» — выдохнула Нури. — «Кто ты?» «Меня зовут Герон», — представился юноша. — «А сейчас я расскажу тебе, кто ты и откуда… И какие чудесные приключения у нас были с тобой. Все началось прошлой осенью. Вороны напали на королевский дворец, и король Эффердан попросил придумать, как остановить эту беду… Поиски привели меня к странной пещере… у водопада…»
Искрящимися от счастья глазами Герон смотрел на возлюбленную, и говорил, говорил… Фахи и Халеф оставили их, тихо исчезнув в ночи… Позже, выступив на лесную поляну, посох тихо произнес, обращаясь в пространство: «Могла ли ты представить, чем все закончится? Откуда мне знать, что ты планировала, а что произошло случайно… До сегодняшнего дня я готов был поклясться, что маска уничтожила тебя, но этого произойти не могло — теперь мы это знаем. И теперь я не допущу ошибки. Есть только две версии того, что тогда с тобой произошло. Первая, наиболее вероятная, оказалась ложной. Остается вторая…»
Переведя дух и сознавая, что слова, которые он сейчас произнесет, вполне могут оказаться последними в его существовании, Халеф, тем не менее, молвил: «Когда Саджа вошла в сад, у нее была маска, но не было рубина. Однако, когда нашли маску, то рядом с ней был и рубин. Возможно, рубин Саджи немногим ранее бросил в саду принц… А если все было иначе?.. Сатинав! Я утверждаю, что рубинов было два — не один! И настоящий был утерян. Маги забрали из сада фальшивку, и я сейчас держу в руках именно ее. Саджа не умела читать, но она могла творить магию с помощью маски. Она могла обращать в камень растения… и людей. А рубин — это такой же камень».
Положив рубин на землю и отступив на несколько шагов, посох произнес заклинание, должное обратить вспять заклинание окаменения. «Ты спустилась в глубочайшие могилы», — говорил он, наблюдая за действием двеомера. — «Ты поднялась к высочайшим пикам. Ты танцевала с духами ветра. И сражалась с демонами. Оставленная богами… Забытая временем… Пришел, наконец, твой час, Шаризад».
Заклятие окаменения оказалось снято, и Саджа, именовавшая себя изгнанной принцессой Фазара, вернулась в сей мир, дабы оставить, наконец, значимый след в его истории…