Герон обнаружил себя в гигантской, простирающейся до неведомых пределов пещере, где на каменных постаментах пребывали тысячи сотканных из чистейшего света фигурок фей. У закрывшегося портала узрел юноша сникшее мохнатое создание, кое, заметив чужака, представилось: «Я — вестник погибели. Ох, мне так стыдно. Я стольких погубил, подглядывая. А что мне еще делать, будучи хранителем портала?»
Лишь сейчас заметил птицелов, что создание сие — одноглазое, причем глаз его закрыт. Наверняка с помощью некоего магического приспособления существо наблюдало из мира фей за миром Герона, и взгляд его обращал приближающихся к порталу в камень. Но теперь ядовитые споры растения ослепили хранителя портала… Герон надеялся, что временно.
Теперь, когда портал за спиною юноши закрылся, он оказался пленником в этом причудливом мире… но есть ли иной способ покинуть его?.. Грустный глазастик подтвердил: да, иной портал существует, в Палате Сновидений, но приближаться к нему любому, за исключением королевы, строго-настрого запрещено.
С изумлением озираясь по сторонам, Герон отправился исследовать царствие фей; вскорости обнаружили его стражи, препроводили в чертоги королевы. «Птицечеловек говорил о скором приходе черноволосого», — произнесла последняя, стоило Герону переступить порог ее обиталища. — «Но всезнающий не открыл нам, какую судьбу мальчик принесет Нейрутвене. Почему же всемогущий Птицечеловек предупредил нас о нем? Он может принести погибель… но может принести и новое начало. Стоит ли нам казнить его… или же оказать гостеприимство, пока не сможем мы понять сны премудрого?»
Герон молил королеву отпустить его в родной мир, ведь должен он спасти фею, столь много значащую для него. «Это судьба одного-единственного существа», — пренебрежительно отмахнулась королева. — «Наши же решения определяют судьбу целого мира. К тому же, если фея покинула наш мир, она больше не фея». Понимал птицелов, что королева растеряна, и не знает, как следует поступить с ним. Похоже, у феи сей — мания преследования, ибо полагает она, что если позволить Герону беспрепятственно разгуливать по Нейрутвену, то может накликать он на народ ее предсказанную погибель.
Герон настаивал, спрашивал о портале в Палате Сновидений, и королева недовольно нахмурилась: «Оккулункул вконец обнаглел! Не может сдержать свое любопытство и предает нас своим словоблудием! А черноволосый смеет спрашивать о запретных палатах?.. Что же должно случиться с черноволосым?.. Сны мои туманны… Как же мне поступить?.. Невыполнимое задание! Почему бы и нет… Выслушай наше решение. Вызов, который бросила ему судьба, будет представлен тремя невыполнимыми заданиями. Если он сможет выполнить их, мы разрешим ему пройти в Палату Сновидений. Если суждено ему покинуть Нейрутвену, он сумеет свершить невозможное».
Вконец сбитый с толку, юноша слушал речи высокомерной королевы фей, а та продолжала вещать: «Три невыполнимых задания таковы. Он должен принести нам яблоко из сада. Он должен создать нашу статую в полный рост всех шести цветов радуги и поставить ее тут. Он должен заставить статую слепого Птицечеловека смотреть на нас. Как только три задания будут выполнены, он сможет ступить в Палату Сновидений. Пусть теперь он сам думает о своей судьбе».
Королева отвернулась, показывая, что аудиенция закончена. Герон покинул чертог, размышляя над словами феи… Поистине, мир сей умирал; юноша миновал гигантскую статую Птицечеловека, возведенную пред дворцом, яблочный сад с мертвыми, искореженными деревьями… Казалось, задания, данные королевой, поистине невыполнимы…
Обратившись к дворцовому стражу, Герон расспросил его о Птицечеловеке, боге-вороне. «Ткач Судьбы пришел в наш мир, чтобы открыть нам себя», — отвечал страж. — «Статую возвели вскоре после чего прибытия. Королева приказала убрать все остальные статуи, чтобы эта была единственной. Иногда голова статуи даже открыта для посещения, но сейчас внутри заканчивают покраску». «Расскажи мне еще о вашем боге», — попросил птицелов, и молвил страж: «Он — Ткач Судьбы, властвующий над пространством и материей. Все, что существует и может возникнуть, подчиняется его воле, ибо свобода означает, что все возможно». «Но где Птицечеловек сейчас?» — допытывался Герон. «Несколько зим назад он призвал своих жрецов и покинул наш мир вместе с ними», — произнес страж. — «Но королева продолжает интерпретировать видения Птицечеловека, чтобы у нас было светлое будущее».
Поинтересовался Герон, есть ли иной путь в Палату Сновидений, минуя чертоги королевы, однако страж отрицательно покачал головой, посоветовав юноше впредь быть поосторожней со словами, если не хочет оказаться он в Туманном Пределе. «То место, куда изгоняют тех, кто не подчиняется законам королевы», — шепотом молвил страж. — «Смерть — это милосердие, но Туманный Предел — страшный приговор. Королева ввела новые законы, гарантирующие безопасность и чистоту нашего мира, чтобы темное будущее — Вечная Ночь, которое открыл нам Птицечеловек, не сбылось. Несоблюдение законов карается смертью или изгнанием, и прошептали их в морские раковины, распространив по Нейрутвене».
«Но что за темные видения?» — допытывался Герон, и страж изрек: «Они предупреждают нас о будущем. Птицечеловек дал их нам… вместе с игрой на Арфе». Развивать эту тему страж наотрез отказался, заметив лишь, что и так уже сказал слишком много. Однако сообщил, отвечая на следующий вопрос юноши, что в Палате Сновидений находится Хранительница сновидений, музыка которой помогает феям вести жизнь, свободную от печали и страхов».
Простившись со стражем, Герон продолжил странствовать по причудливой Нейрутвене, свел знакомство со слепым павлином на дворцовой площади, чей прекрасный плюмаж показывал обитателям сего мира время; чудесная птица получала сведения о времени от ветра, всегда дующего в направлении от солнца, а о сезонах — от воды, ведь течет она лишь летом, а зимой замерзает.
Оказалось, в сем чудесном мире, скованным зимой, достаточно лишь изменить положение волшебной призмы в картинной галерее, чтобы началось лето. Мир наполнился красками, зажурчали ручьи, а деревья в яблоневом саду зацвели. На одном из них появилось спелое красное яблоко, которое Герон не преминул сорвать и преподнести королеве.
Внимательно рассмотрев гигантскую статую Птицечеловека, узрел Герон кольцо на каменной цепи, опоясывающей шею изваяния. Подобное кольцо зрел он и на сожжении Черного Провидца 13 лет назад. Означает ли это, что побывал провидец и в этом мире?.. Но почему феи поклоняются ему, как своему божеству?..
Чтобы выполнить остальные задания королевы, юноше пришлось немало потрудиться. Он убедил глазастика перебраться от закрытого портала внутрь статуи Птицечеловека, и когда зверек открыл, наконец, глаз, у сторонних наблюдателей создалось впечатление, что надзирает за ними само божество. В картинной галерее Герон обнаружил картину с цветами радуги, и, возложив на нее сотканную из света фигурку королевы, добился того, что засияла та семью цветами.
Верная своему слову, королева передала Герону ключ от Палаты Сновидений, постановив, что юноша волен покинуть ее мир, если желает. Ступив в запретный чертог, птицелов обнаружил себя в блеклом, кажущемся бесконечным пространстве; в небесах то и дело вспыхивали картины отрывочных образов — сновидения, грезы?..
Долго блуждал юноша в сем ирреальном пространстве, но, наконец, узрел гигантское каменное яйцо — подобное тому, кое наблюдал в обиталище Нури в Лесу Каменных Дубов. Судя по всему, это и есть портал, ведущий в его родной мир, но как открыть его?..
«Хочешь пройти на другую сторону, черноволосый?» — прозвучал бесплотный голос, исходящий от портала. — «Увы, тебе придется остаться».
Каменные лепестки пребывающего поблизости изваяния, исполненного в виде цветочного бутона, распахнулись, открывая взору Герона сребровласую фею, бережно сжимающую в руках каменную же арфу. «Ты не моя сестра», — прошелестела Хранительница сновидений, удивленно воззрившись на чужака. — «Лишь она беспрепятственно может ступать в Палату Сновидений?» «Королева — твоя сестра?» — озадачился юноша. — «Она разрешила мне пройти сюда. Я должен вернуться в свой мир, но закрытый портал не позволяет мне сделать этого».
«На тебе лежит тень», — вздохнула фея. — «Впрочем, как и на всех остальных. Ими овладел страх того, что может свершиться. К сожалению, все они бегут от прошлого и не отваживаются бросить вызов своим страхам. Они мечутся и не могут найти умиротворения в настоящем. Портал не откроется тому, кем движет страх». «Но зачем королева приходит в Палату Сновидений?» — осведомился Герон, и отвечала сестра властительницы Нейрутвены: «Она приходит посетить сны, которые пророчат будущее. Магия Арфы должна открыть ей вещи, которые только должны сбыться. Но она терзает себя этими снами».
«Арфа позволяет видеть сны о будущем?» — изумился юноша, и фея кивнула: «Да, о будущем. Или о прошлом. Птицечеловек показал нам, как это сделать. Однако Арфа была предназначена не для этой цели, а для того, чтобы помогать феям преодолевать темные силы». Неужто Черный Провидец, оказавшись в сем мире, сумел отравить своими темными пророчествами разумы волшебных обитателей Нейрутвены, наполнив сердца их страхами и осознаем неизбежного рока?..
«Кто же проходил через портал последним?» — задал Герон следующий вопрос, и молвила Хранительница сновидений: «Последней прошла моя племянница, дочь королевы. Я обучила ее секретам Арфы, ибо однажды она должна была сменить меня».
Сознавая, что Арфа может выступить своеобразным окном в душу, открыв потаенные страхи, Герон просил Хранительницу сновидений явить ему кошмар, терзавший юношу на протяжении 13 лет. Но теперь он не станет рабом собственных страхов, ибо бросит им вызов. «Я помогу тебе», — согласилась фея. — «Музыка погрузит тебя в глубокий сон, и он станет частью твоей души. Если сумеешь собрать воедино осколки своего сна, он прояснится… наряду со страхами, его вызывающими. Расскажи мне о своем кошмаре». «Толпа людей расступается передо мной, словно занавес», — произнес юноша. — «Я постоянно слышу жуткий голос. Черное перо падает с неба. Горящий костер и шест. Человек с деревянным кольцом в руках».
Герон и сам не заметил, как уснул. В грезах оказывался он то в своем жилище в Андергасте, то в лесном лагере несчастной Исильды, то в убежище Нури в Лесу Каменных Дубов. И повсюду преследовали его голоса, вещавшие о том, что он, предвестник несчастий, погубил их. Огромный ворон, хлопая черными крыльями, не позволял ему приблизиться к Нури, насмешливо крича: «Она ненавидит тебя, предвестник погибели. Она больше не станет говорить с тобой. Она останется со своим господином, проклятый ведьмин отпрыск». Однако Нури протянула Герону деревянное кольцо Провидца, прошептав: «Я просто хочу, чтобы ты думал обо мне, и не сдавался».
Осколки реальности образовали цельную картину, и вновь зрел Герон сцену из своих кошмаров. Черный Провидец, привязанный к столбу, устремляет на Герона незрячий взгляд, называет его «предвестником несчастий». Черный ворон кружит над толпой, одно из перьев падает вниз… опускается аккурат в деревянное кольцо Провидца, остающееся на шее его… «Корвус!» — восклицает обреченный… И когда погибает лиходей на костре, кольцо остается нетронуто пламенем…
И когда пробудился Герон, поведал он Хранительнице сновидений, что и пророчество, и разговоры о том, что приносит он несчастья, — вина проклятого ворона. И теперь он должен во что бы то ни стало спасти Нури и выяснить раз и навсегда, является ли злое пророчество правдой.
Ныне врата открылись пред ним, и, ступив в портал, оказался Герон в пустующем, скованном льдом убежище Нури в Лесу Каменных Дубов. Неужто… часы, проведенные в царствии фей, обратились месяцами в его родном мире, и настал студеный месяц Борон?..
Покинув пещеру, юноша зашагал по заснеженному лесу к темнеющей вдалеке крепостной стене, ограждающей Андергаст. Но недалече от города лицезрел он старого знакомого — рыцаря Богумиля. Пригорюнившись, тот, ёжась от холода, сидел на придорожном камне, и подтвердил подозрения юноши, что отсутствовал тот в мире смертном без малого два месяца. За это время сонм ворон заполонил Андергаст, разоряя его; сии посланцы Провидца приносили мирянам темные грезы, сны об опасности и погибели. Так, Черный Провидец создал собственный мир, вещал о котором в пророчестве — мир отчаяния, мир страха.
«Я провалил задание, данное мне королем», — объяснил причину своего пребывания здесь Богумиль. — «Я подвел короля и все королевство. Мне было велено отыскать Провидца. Он вернулся и называет своих ворон на город. Безумие захватило всех нас…» «Ты нашел Провидца?» — вопросил Герон, и рыцарь отрицательно покачал головой: «Нет. Но я был ближе к нему, чем кто-либо до меня. Чем дальше я уезжал, тем чаще наблюдали за мной странные существа. Их бездушные взгляды прожигали мою спину и высасывали жизнь из костей. Вконец ослабевший, я сошел с дороги, чтобы атаковать их в темноте. Но они сражались с невероятной силой. Мне еле удалось спастись. Они хотели отогнать меня как можно дальше от их хозяина, я уверен».
«А что король предпринял в связи с этой угрозой?» — поинтересовался юноша. «Когда он узнал, кто стоит за проклятьем ворон, то послал самых храбрых рыцарей и многих городских жителей, дабы найти Провидца и прикончить его», — отвечал Богумиль. — «Но никто не вернулся из этого похода… А теперь и я все провалил. Король же остается в замке, повелев оставшимся стражам наглухо запечатать замковые врата. Похоже, Провидец все-таки исполнит свой темный замысел спустя 13 лет».
Простившись с рыцарем, Герон ступил во врата скованного холодом города; шагая по безлюдным улицам, добрался он до своего дома, подле которого заметил давнего недруга Ольгерда, сжимавшего в руке окровавленные вилы. Последний пребывал в состоянии, близком к безумию; в ночных кошмарах зрел он свою погибель от рук Ульфреда, посему не преминул заколоть кузнеца. С превеликим трудом Герону удалось убедить несчастного в том, что в умопомрачении его виновны вороны, и проклятье, которое черные птицы несут с собою.
Вернувшись в жилище покойного Гвиннлинга, Герон разыскал среди записей наставника рецепт зелья, должного развеять колдовское воронье проклятье, и, не мешкая, приступил к его изготовлению. После чего устремился к дворцовой площади, и, обильно окропив зельем стяг Андергаста, поднял его на флагштоке. Вороны слетелись отовсюду, принялись терзать ненавистный флаг… но тела птиц окутывало сияние, и улетали они прочь. Неужто… зелье действительно действует?..
За действиями молодого птицелова из замкового окна наблюдал король; впервые за долгие месяцы холода и отчаяния появилась у него надежда, и повелел монарх немедленно проводить Герона в тронный зал.
«Говоришь, ворон — это и есть Провидец?» — недоверчиво покачал он головой, выслушав рассказ юноши. — «Каждый день эта птица прилетает ко мне и требует передать кольцо сожженного». «Он погрузит Андергаст в кромешную тьму, как и родной мир Нури!» — воскликнул Герон, и Эффердан нахмурился: «Ты очень отважен, раз осмелился появиться перед королем, после того как исчез так внезапно. Не следует использовать беды королевства как оправдание своей оплошности».
«В этот раз я не исчезну, мой король!» — с жаром произнес юноша. — «Ведь если Нури погибнет, я лишусь единственного, что у меня осталось». «Думаешь, ты единственный, что отчаялся и беспомощен?» — с горечью произнес король. — «Гнев и жажда мести ослепляют нас. Как тогда, 13 лет назад… Возможно, это мы были слепы, а не Провидец».
В окно чертога влетел черный ворон, и, усевшись на канделябр, прокаркал: «Я разорвал ткань времени и посмотрел в глаза самому Сатинаву. Судьба надвигается. Ее не остановить! Она сейчас в твоем тронном зале!» «Хватит!» — рявкнул Эффердан. — «Чего ты хочешь, Провидец?» «Ты знаешь, король», — отвечал ворон. — «Отдай мне кольцо! Или отправляйся во тьму вместе с жалкими остатками твоего королевства». »Хорошо, ты получишь кольцо», — кивнул король. — «Я лично положу его на твой прах, как только ты сгоришь заживо!»
Досадливо каркнув, ворон покинул чертог, а король, проводив зловещую птицу взглядом, обреченно вздохнул, вновь обратился к Герону: «Мы надеялись, все кончится, когда мы сожжем его. Но теперь… я в этом не уверен. Что, если пророчество о тебе верно?» «Несчастья приносит лишь Провидец», — возразил юноша. — «Он убил рыцаря Олдерика и магистру Дорату. И… Гвиннлинга. Он принес хаос в мир Нури и напустил ворон на Андергаст. Теперь он похитил Нури, чтобы заставить играть для него на Арфе до тех пор, пока не станет она «печальной феей».
Герон просил короля Эффердана лишь об одном: дозволить ему ступить в Академию Магии, дабы поговорить с исследователем фей и разузнать все о Волшебной Арфе. Король свое разрешение дал, искренне пожелал удачи юноше, высказав надежду, что Герон сумеет спасти свою подругу.
Грамоты с королевской печатью оказалось достаточно, чтобы птицелова пропустили в здание Академии Магии. Первым делом Герон разыскал Джакомо Науту; ученый пребывал в библиотеке, и передвигался по помещению с трудом, ибо левая нога его была забинтована. Увидеть юношу он уже и не надеялся, почему обрадовался, внимательно выслушал рассказ Герона.
«Я должен спасти Нури!» — закончил птицелов свою историю. — «Пока она играет на Арфе, нашествие ворон не прекратится. И скоро она будет потеряна без надежды на спасение». Джакомо, в свою очередь, поведал Герону, что путь его в Андергаст был долог и труден, о чем свидетельствует, помимо прочего, и сломанная нога.
«Ну что, ты нашел необходимые нам сведения?» — вопросил Герон, и отвечал Джакомо: «Согласно трудам магистры Дораты, Арфа обладает хаотическими силами неизвестного происхождения. Судя по всему, ее нельзя уничтожить, а любая попытка человека сыграть на ней заканчивается смертью. К тому же, Арфа — не единственный источник вороньего проклятья. С тех пор, как Нури начала играть на ней, она насылает на нас целые тучи ворон! О том, где находится Арфа, в записях магистры Дораты не значится. Возможно, где-то здесь и есть необходимые сведения, но библиотека Академии огромна, а записи не систематизированы».
«Расскажи мне о видениях, которые мучают андергастцев», — просил птицелов, и ученый тяжело вздохнул: «Безумие процветает. Никто не выдерживает темных снов о будущем. Лично я не сплю уже много дней». «Но почему Провидец насылает видения?» — спрашивал Герон. — «Он хочет, чтобы люди сошли с ума?» «Боюсь, все куда хуже», — произнес Джакомо. — «Он собирает сны с помощью Арфы, чтобы перехитрить Сатинава. Чтобы вычленить правду о будущем из снов!» «Он сказал, что хочет избежать беды и не хочет умирать», — припомнил птицелов, и ученый воскликнул: «Должно быть, он зрел в видениях собственную смерть! Он бросает вызов самой судьбе! Он объединяет сны тысяч людей, чтобы узнать, что случится». «Но ведь это безумие», — покачал головой Герон. — «Неужто подобное возможно?» «Меня не волнуют его планы», — отмахнулся ученый. — «А беспокоят больше его поступки. Все эти смерти и разрушения».
«В мире Нури я видел Арфу Хранительницы сновидений», — поделился Герон. — «Она помогает бросить вызов дурным снам… и преодолеть их. Но королеве она принесла темные сны — о будущем». «Клянусь Сатинавом, я чувствую, что именно Арфа Провидца призывает ворон», — произнес Джакомо. — «И они приносят дурные видения нам, людям». Поистине, темна и опасна магия фей…
Герон признался, что сон, преследовавший его с детства, стал наконец понятен ему. «Провидец, похоже, обменялся душами с воронам, пока был на костре», — поведал он. — «Для этого он использовал волшебное деревянное кольцо. Теперь он требует его у короля». «Таинственный артефакт Провидца, который остался в его прахе», — задумчиво произнес Джакомо. — «Магия не могла повлиять на кольцо, поэтому хранилось оно в Академии, и отвечал за сохранность артефакта вице-глава Академии, магистр Окворд. Но много дней назад заперся в своем кабинете, запечатав замок с помощью магии. Не знаю, жив ли он еще».
«Ты знаешь, как стал возможен обмен думами?» — задал Герон следующий вопрос. «У каждого существа есть астральное тело наряду с его физическим воплощением», — попытался разъяснить ученый. — «Где-то глубоко в нем находится наша душа. Могущественной магией можно открыть астральные тела двух живых существ и поменять их души». «Значит, Провидцу необходимо кольцо, чтобы вернуться в человеческое тело?» — высказал догадку юноша, и Джакомо кивнул: «Думаю, так и есть».
Герон задумался: возможно, Провидец стремится занять тело короля… «Как говорил Гвиннлинг: «Чтобы поймать птицу, нужно две вещи: хорошая сеть и правильная приманка», — усмехнулся он, ибо в голове начал формироваться замысел, довольно опасный, надо отметить. — «Провидец отчаянно хочет заполучить кольцо и может попасться в ловушку». «Возможно, мы тем самым сами принесем артефакт ему в руки», — угрюмо заметил ученый. — «И сделаем то, чего так стремились избежать…» «Думаешь, я сам этого не знаю?» — молвил Герон. — «Но мы не будем рабами будущего, и другого выхода я не вижу. Я обязательно отыщу кольцо».
Следующие несколько часов Герон и Джакомо методично просматривали фолианты, находящиеся в библиотеке Академии Магии, и усилия их увенчались успехом! В книге, повествующей об Андергасте и сопредельных землях, удалось обнаружить рисунок, сделанный магистрой Даратой, указан на котором был путь к Горе Ворона, что в Лесу Каменных Дубов. Наверняка именно там и находится Волшебная Арфа!
Через окно Герон сумел проникнуть в комнату магистра Окворда, обнаружив оного живым, но совершенно обезумевшим. Раз за разом повторял тот странную фразу: «Eius causa discimus», что, как следовало за последующего объяснения Джакомо, означало «Благодаря ей мы учимся». То весьма распространенная поговорка среди ученых, и употребляется она по отношению к Хесинде, богине мудрости.
Как оказалось фраза сия оказалась своеобразным ключом для получения доступа к тайному хранилищу магических артефактов, отыскалось в котором кольцо Черного Провидца. Джакомо, изучив записи касательно сей реликвии, поведал Герону, что для перемещения душ необходим непосредственный контакт кольца с телом цели, или его частью. Стало быть, дух Провидца переместился в тело ворона сразу после того, как перо птицы коснулось кольца!..
К тому же, говорил ученый, для завершения перемещения необходимо произнести некое слова, которое приведет магию кольца в действие. «Корвус», — говорил Провидец во сне Герона… «Однако», — продолжал Джакомо, — «возможно изменить волшебное слово. Для этого необходимо произнести оригинальное слово наоборот, а затем сразу сказать новое слово». Так, вознамерившись использовать кольцо в качестве приманки для Провидца, птицелов обезопасил себя, изменив приводящее артефакт в действие слово с «Корвус» на «Сатинав».
Простившись с Джакомо, Герон покинул Андергаст, устремившись в заснеженный Лес Каменных Дубов. Судьба, рок, погибель — его больше не волновали подобные мысли, ибо конец пути был близок…
На вершине Горы Ворона лицезрел Герон остов неких руин, а подле — вход в пещеру, где, судя по всему, и укрывается Черный Провидец. Однако у зева каверны маячили зловещие печальные феи, пребывающие подле ледяного (наверняка сотворенного с помощью магии) изваяния ворона… рядом, нанизанные на пики, белели мертвые тела людей и животных — жертвы фей своему божеству, Птицечеловеку.
От печальных фей Герон избавился, сделав в них прицельный выстрел из обнаруженной неподалеку наполовину вмерзшей в лед старой катапульты; похоже, некогда на Горе Ворона произошло сражение, однако исторические трактаты о нем умалчивали; лишь обломки осадных машин покрывали горные склоны — единственное свидетельство давнишнего конфликта.
Ступив в тоннель, юноша вскоре достиг горного ущелья, пребывала в котором гигантская Волшебная Арфа… а подле — Нури, вились над головой которой сотни черных ворон! Одеяние феи обратилось в клочья, а сама она казалась предельно истощенной. Девушка устало перебирала струны, и взгляд ее был донельзя отрешен и печален. Сердце Герона сжалось от нестерпимой боли; он сделал шаг по направлению к возлюбленной… когда одна из печальных фей набросилась на него сзади, терзая острыми когтями. Извернувшись, птицелов вонзил нож твари в грудь; та забилась в агонии, а Герон, поднявшись на ноги и не обращая внимание на кровоточащие раны, бесстрашно зашагал к Нури.
Девушка скользнула по нему безразличным взглядом, вздохнула: «Герон… Арфа призвала тебя сюда, как и говорил Птицечеловек. Я хотела нарисовать тебе зеленое небо, но звуки Арфы каждый цвет делают черным». «Я… я заберу тебя отсюда», — выдавил Герон…
«И не надейся, птицелов!» — каркнул черный ворон, устроившийся на скальном выступе неподалеку и с неподдельным удовольствием наблюдающий за своими жертвами. — «Спасения нет. Нури и Арфа — одно целое! К несчастью, я тот, кто я есть, и делаю лишь то, что должен. Ведь я не бессердечен, и беру лишь то, что предназначается мне». «И что же это такое?» — вопросил Герон, и отвечал Черный Провидец: «Когда-то мне пообещали вечную жизнь. Но получил я лишь перспективу болезненной смерти. Но это не может быть моей судьбой. Боги приготовили для меня еще одно испытание. Талант предвидения мне был дарован не без причины. Поэтому я не должен умереть».
«Но ты умрешь», — зло прошипел Герон. — «Я прикончу тебя и сделаю чучело!» «Хорошо подумай о своем следующем шаге, птицелов», — каркнул Провидец, ничуть не устрашившись. — «Это еще не конец. Неужто не понимаешь? Нури — это материал, из которого сотканы твои сны. Волшебная птица, которая исчезает, как только ты коснешься ее. Там, внизу тебя ждет настоящая жизнь. Продавщица трав принесет тебе много детей. Детей, которых ни одна фея тебе не родит. Что скажешь? Почему бы тебе не дать мне кое-что в обмен на твою жизнь? Разве ты не принес то, что принадлежит мне? Отдай мне артефакт, и я отпущу тебя!.. А Нури тебе уже не спасти. Арфа поглотила ее. Если попытаешься спасти ее, она умрет».
«Но зачем тебе кольцо?!» — выкрикнул Герон. — «Хочешь переселиться в мое тело?» «Зачем мне быть простым птицеловом, если я могу быть королем?» — произнес ворон. — «Я стану править миром снов! Тысячи осколков сновидений откроют мне будущее. И тогда я буду менять его, как захочу, и стану поистине бессмертным!»
Осторожно, не привлекая внимания Провидца, Герон оросил деревянное кольцо слезами Нури, дабы использовать их в качестве фокуса для артефакта… точно так же, как Провидец воспользовался пером ворона, чтобы переместить сущность свою в тело птицы. После чего птицелов швырнул кольцо ворону, и тот, ликующе закаркав, водрузил артефакт себе на голову — импровизированная корона.
«Носи ее, пока жив», — поморщился Герон. — «Ты ведь не собираешься отпускать меня живым, верно?» «Злись на богов, черноволосый, не на меня», — подтвердил Провидец. — «Любой рок, что они отпускают нам, кажется несправедливым, верно? Но что твои беды и беды одной феи в сравнении с жизнями, которые я могу спасти?»
«Дай-ка я расскажу пророчество о тебе», — прервал риторику немезиды юноша. — «Ты встретишь свою смерть. Погибель, что я должен был принести, коснется только тебя. Твое время вышло!» «Время?» — возмутился Провидец. — «Да что ты знаешь о времени?! Время — это огонь, в котором мы горим. Однажды первые боги разбили Зеркало Космоса, которое являет грядущее… Но сегодня я соберу осколки!»
«Хранитель Времени покарает тебя за ересь!» — воскликнул Герон, надеясь, что гамбит его увенчается успехом, и возопил Провидец: «Хранитель Времени? Тринадцатирогий не имеет власти надо мной! Нет Хранителя Времени! Не существует никакой Сатинав!»
И как только произнес Провидец слово, магия кольца переместила душу Нури в тело ворона, в то время как дух Провидца оказался заточен в умирающем, ставшем единым с Арфой теле феи.
…Нури была спасена, и наряду с феей — ныне в обличье ворона — Герон вернулся в Андергаст. Никто так и не узнал о его великом подвиге, но птицелову, по большому счету, было все равно. Вороны исчезли, как и дурные сны, и королевство вновь познало покой… на какое-то время…