…Поутру герой, Наурим, Зубаран, Аурелия и Такате ступили на улицы Менгбиллы — столицы эмирата, правили которой девять гильдий. Здесь миряне поклонялись Борону, именуя того Принцем Богов…
Долгие часы провели герои на заполненных толпами народа узких городских улочках в тщетной надежде разыскать Лисандера. Наурим тихо роптал: стремился он покончить и с Хелией Монтерей, отомстить за гибель Ниам, к которой успел прикипеть, хоть никогда не признался бы в этом в открытую.
«Но почему тебе пришлось бежать?» — спрашивал гном у новой знакомой, когда бродили они по городским улицам, и отвечала Аурелия: «У Лисандера оказались хорошие связи с гильдией алхимиков, и мое слово против его в этом городе — ничто». «То есть, ты столкнулась с ним?» — уточнил Зурбаран, и чародейка кивнула: «В квартале Бишдарии, близ храма Хесинды. Похоже, он утратил разум, и натравил на меня городскую стражу. Я пыталась бежать, но Монтереи оказались проворнее. Я и оглянуться не успела, как стала новым развлечением для посетителей арены».
Зурбаран припомнил встреченную в Микраме исследовательницу Телемашу, которая рассказала об иных несчастных, оказавшихся в том же положении, что и сестра Ниам. Говорила она, что служители Хесинды пытаются выяснить истину — стало быть, именно оттуда и следует начать поиски!..
Увы, священники мало что могли поведать героям касательно престранного недуга, предполагали лишь, что в лишенных душ телах несчастных дремлет некое зло. Аурелия поинтересовались, не видели ли служители храма черноволосого имперца, алхимика Лисандера Эуридиона; те, однако, лишь плечами пожали, однако припомнили, что сходный по описанию алхимик заходил в храм, однако называл себя «Меркатором» и интересовался недужными, утверждая, что должен увести их с собой, дабы исцелить. Алхимик предлагал священникам щедрое пожертвование, но те возмущенно отвергли его предложение; однако, в последующие дни двое недужных исчезли их храма Хесинды, и, возможно, повинен в сем Меркатор наряду с сопровождавшей его седовласой женщиной, Мирамис.
Зурбаран продемонстрировал священникам флакон с алой жидкостью, обнаруженный в особняке палача, вопросив, мог ли яд стать причиной недуга, однако на вопрос сей жрецы не знали ответа, посоветовав чужеземцам обратиться в гильдию алхимиков, а именно — к Меншалю ак′Тарану, лучшему специалисту по ядам.
Седовласый глава гильдии алхимиков, Меншаль ак′Таран, принял из рук героев флакон с алой жидкостью, осторожно понюхал ее, определив, что, помимо прочего, в состав оной входит яд морфу, гигантских слизняков. После чего предложил героям сделку — те отправляются на небольшой островок близ побережья Менгбиллы, обиталище морфу, и приносят ему иглы слизняков, незаменимые компоненты в ряде ядов и иных зелий; он же за это время попытается точно определить состав алой жидкости.
Меншаль ак′Таран, обладающий немалым влиянием в городе, сумел предоставить героям корабль для сего начинания, и капитана, который не осмелился перечить главе могущественной гильдии, хоть соваться на гиблый остров и не желал… Помимо морфу, означились на островке и ящеролюди, разводящие гигантских слизней, поведав о том, что некая седовласая женщина недавно приказала пиратам прикончить выводок морфу, надеясь заполучить их яд. Неужто… речь идет о Мирамис?
Справедливо предположив, что пираты, все еще остающиеся на острове, могут обладать некими сведениями о своей нанимательнице, герои устремились к побережью, у которого на волнах покачивалась шхуна наемников. Конечно, пираты встретили чужаков с обнаженным оружием в руках, но когда многие из них расстались с жизнями, оставшиеся стали на порядок сговорчивее. Увы, о Мирамис они ведали лишь то, что проживает алхимик в городе Озара, в западных пределах эмирата.
Забрав находящийся во владении пиратов яд морфу, герои покинули остров, и по возвращении в Менгбиллу передали оный Меншалю. Тот, в свою очередь, поведал, что основной компонент таинственной алой жидкости — атакума, целительное растение, найти которое можно в джунглях; конечно, в определенных концентрациях оно становится ядом, лишающим людей разума.
Не преминули герои нанести визит вежливости Мирамис в ее лаборатории в Озаре. О возможном визите недоброжелателей алхимика загодя предупредил Лисандер, и женщина, не желая ничего слушать, велела наемным стражам покончить с чужеземцами…
Завершив бойню в лаборатории, обратились герои к единственной выжившей — насмерть перепуганной помощнице Мирамис, поинтересовавшись, для каких целей производят они алый яд. «Это лекарство!» — говорила девушка, затравленно озираясь по сторонам. — «Для недужных! Мирамис говорила, что поражены они ложной верой, и нам надлежит исцелить их. Мирамис как-то проговорилась, что Лисандер ожидает новую поставку атакумы из Аль′Анфы. Караван проследует шелковым путем в Менгбиллу, через Лорфас! Человек Лисандера, сопровождающий караван, — Тесео Кугрес». Зубрабан нахмурился: имя это было ему знакомо; Тесео — отпрыск одной из влиятельных семей Аль′Анфы, вот толь по какой-то причине он был изгнан в Порт Коррад».
Приказав девушке немедленно позабыть об их визите в лабораторию, пятеро покинули здание, дабы обсудить, что следует предпринять. Герой предложил подельникам напасть на караван; его поддержала Аурелия, заметив, что, заполучив Кугреса, они выйдут на след Лисандера. Всплеснув руками, Зурбаран резонно заметил, что подобный караван станут сопровождать лучшие воины юга, и для успеха в столь смелом предприятии им жизненно необходимы союзники. «Летающие Лисы!» — немедленно предложил Наурим — гном, как оказалось, обладал весьма обширными связями. — «14 лет назад они напали на караван, перевозящий шелка и увели целых две повозки! И я знаю, где ныне скрывается их предводительница: в Низинах Арралкор, в городке Дюяре».
Ведомые гномом, герои поспешили в помянутое селение, где разыскали предводительницу Летучих Лис, Исиду, ныне — городскую целительницу. Конечно, разбойничья банда ее оказалась давным-давно распущена, но сейчас, слушая красочные рассказы Наурима, женщина исполнилась ностальгии, вознамерившись вновь собрать Летучих Лис вместе, ибо ожидает их еще немало славных дел.
Героям пришлось немало потрудиться, разыскивая былых лиходеев; искусный воин Ралман пребывал в Истине, прекрасная воришка и контрабандист Оралия осела в Альдении, а чародей-иллюзионист Маноло купил башню у Болот Душ, дабы посвятить себя магическим изысканиям. Оралия за свою помощь велела героям доставить контрабанду — сосуд с золотым сиропом — своим подельникам и Билхене, и не попасться при этом стражам на границе эмирата и принципата Дрёл; Ралман подрабатывал охранников пожитков торговцев, зарился на которые наемник из племени Утулу — и когда последнего герои отвадили зариться на чужое, воин согласился вновь примкнуть к Летучим Лисам; башню же Маноло захватили гоблины под началом «великой принцессы» Унзолс, в то время как сам иллюзионист в стремлении создать совершенную иллюзию оказался пленен в оной, и ныне воспринимал реальность не иначе, как мираж. К счастью, герои сумели вернуть незадачливого мага в реальный мир, после чего препроводили в Дюяр, где уже собрались остальные члены банды Летучих Лис…
А вскоре атаковали они караван, сопровождавшие который стражи разбили лагерь близ Фестины. Пятеро героев, присоединились к которым Летучие Лисы, перебили часовых, после чего, прокравшись к повозкам, томились в которых рабы, вызволили невольников. Те бросились врассыпную, отвлекая на себя внимание стражи; герои же проскользнули в центр лагеря, где, перебив охрану изрядно струхнувшего Тесео Кугреса, конфисковали обнаружившиеся у того запасы атакусы, а также поинтересовались, знакомо ли ему имя Лисандера Эуридиона.
«Он мой наниматель», — признал Кугрес, смекнув, что пытаться обмануть головорезов весьма чревато. — «Он скрывается в катакомбах под старым кварталом алхимиков в Менгбилле». «Говорят, что в этом квартале, Арейманиосе, порядком развелось нежити», — изрек Наурим, — «да и катакомбы весьма обширны. Где нам искать его?» «Место, где я должен был встретиться с Лисандером, помечено знаком жука-скарабея», — с готовностью известил своих пленителей Кугрес. — «Я мало что знаю о его замыслах. Он написал мне что-то касательно «имени». Похоже, гибель возлюбленной принцессы здорово его подкосила».
Велев Кугресу убираться прочь, герои поспешили покинуть лагерь, пока не вернулись погнавшиеся за бежавшими рабами наемники, и вернулись в Менгбиллу, где устремились прямиком в покинутый и проклятый городской квартал, Арейманиос. Здесь спустились они в катакомбы, и, миновав заполоненные нежитью залы, достигли руин, на стенах которых виднелись древние символы ящеролюдей. «Дракон!» — немедленно возопил гном. — «Твой друг ищет золотого дракона!»
Наконец, достигли они подземного озерца, обиталища гигантского спрута. Именно здесь находился Лисандер наряду со своим помощником; последний молил алхимика покинуть катакомбы, ибо тварь становится слишком опасной, однако Лисандер наотрез отказывался, ведь для начинания их необходим яд спрут!
Заметив героя, алхимик в неистовом гневе атаковал его, проклиная и называя убийцей Эланор. Лишь сейчас узрел герой каменную плиту, покоилось на которой мертвое тело принцессы, исчезнувшее из фамильного склепа… Встрепенулся и спрут; щупальца его хлестали, разрушая переброшенные через озеро мостки, и спутникам героям пришлось отступить, укрыться в одном из соседних коридоров. Подельник Лисандера попытался было бежать, но пал, сраженный беснующимся спрутом…
В противостоянии герой поверг алхимика, и пал тот на колени, возвестив: «Меня хотя бы ждет Эланор, тебя — лишь безымянная пустота. Бей, не раздумывай, или пропустишь свой золотой век!» «Мой золотой век?» — искренне озадачился герой. С нескрываемым изумлением смотрел на него Лисандер. «Ты что, действительно не понимаешь, что происходит?» — выдохнул он, всплеснул руками: «О, боги, какие же мы глупцы!»
«То есть… ты не слуга Безымянного», — осторожно предположил герой, и Лисандер усмехнулся: «Как, похоже, и ты. Уриас ввел нас в заблуждение». «Но… Аурелия…» — начал было герой, припоминая, кто именно пытался убедить его в принадлежность алхимика к культу Безымянного, и Лисандер понимающе кивнул: «Эдакий дружеский совет. Если однажды утром ощутишь ее кинжал у своего горла, не удивляйся. В культе Безымянного Уриас — верховный жрец, а Аурелия — его служительница».
Изумлению героя не было предела; подобного он даже в мыслях не допускал! «Дружба бывает обманчива», — с грустной улыбкой заметил Лисандер. — «Не верь никому! Даже самому себе! Уриас же стремится уничтожить все то, во что мы верим, а затем на руинах мира старого создать новый. Расспроси обо всем Аурелию, а затем швырни ее в глубокую черную яму!»
«А яд тебе зачем?» — поинтересовался герой. — «Алая жидкость! И все те люди, которых ты похитил…» «Атакума?» — закатил глаза алхимик. — «Ну ты и глупец! Атакума — целительное средство! Исцеление от зла, кое пробудил культ! От Безымянного Шепота, что поглотит всех нас!»
«Кстати, какое «имя» ты хотел узнать у меня?» — вопросил герой, но ответить алхимик не успел: гигантский спрут вновь обратил на них взор. «Ты знаешь имя!» — выпалил он. — «Ты должен отыскать Уриаса! Слово изгнания! Ты единственный, кто может остановить Уриаса!» «Какое еще слово изгнания?» — выкрикнул герой, однако Лисандер устремился к спруту, занеся посох для удара… Щупальце гигантской твари ударило в человека, обратив алхимика в кровавое месиво…
Герой бросился прочь от подземного озерца — туда, где дожидались его товарищи… В памяти невольно воскрес эпизод разговора с графом Уриасом, случившийся за день до гибели принцессы Эланор. Тогда граф с нескрываемой горечью говорил о затронутом скверной мире, где любое добро неизбежно обращается во зло…
Покинув квартал Арейманиос, герой вознамерился поговорить с Аурелией начистоту. Та отпираться не стала, призналась, что вхожа в культ Безымянного, а также поведала о причинах потери памяти героем. «Уриас подверг тебя Безымянному Безумию», — молвила она. — «Ибо ты узнал то, что знать тебе не надлежит». «Имя», — задумчиво процедил герой, и Аурелия согласно кивнула: «Да. И Безумие вынудило тебя позабыть его, ведь «имя» — ключ к могуществу Уриаса — к Безымянному Шепоту! Имя призывает его и управляет им, но так же сможет исторгнуть его из мира. Это — единственное, чего боится Уриас. Единственное, что может помешать воплощению замыслов его в жизнь. Поэтому он и заставил тебя обо всем позабыть. А Безумие… чудо тринадцатого бога, дар забвения».
«Неужто воспоминания вернуть невозможно?» — молвил герой, и чародейка отвечала: «Чтобы свершить сие чудо, Уриас воспользовался священным лунным камнем. Будь он у меня, я бы сумела обратить волшебство вспять. Уриас передал лунный камень мне; он хотел, чтобы я уничтожила его. Но я спрятала камень в поместье Уриаса».
Аурелия утверждала, что, несмотря на свою принадлежность у культу, не поддерживает начинаний Уриаса, которые с годами становились все более опасными для окружающих… и для Авентурии. Лисандер предупредил героя о том, что Аурелия — лгунья, каких поискать, но покамест оставалась она единственной надеждой для него вернуть утраченные воспоминания.
Тем не менее, спутники героя к идее возвращения в Ниту отнеслись скептически. «Да это ловушка!» — восклицал Наурим. — «Она же дракону служит!» «Да, мы поклонялись золотому богу», — признала Аурелия. — «Уриас был нашим верховным жрецом. Мы возводили алтари и обращали в нашу веру служителей Двенадцати. Но замыслы Уриаса становились все более и более разрушительны, и я не могла продолжать исполнять его волю, потому и отринула культ тринадцатого бога». «А Лисандер?» — прямо вопросил герой. «Я не знала, что он…» — выдохнула девушка. — «Я думала, он исполняет приказы Уриаса».
«Что с недужными? Людьми без душ?» — поинтересовался Такате, и Аурелия пожала плечами: «Думаю, это как-то связано с ритуалом Уриаса. С Безымянным Шепотом, который он хочет призвать… или уже призвал». «Но почему ты сразу нам все не рассказала?» — допытывался гном. «И что я должна была сказать?» — изогнула бровь чародейка. — «Я — ведьма, принадлежащая к запретному культу, спасите меня, пожалуйста?»
На вопрос о том, где же находится Безымянный Шепот, Аурелия дала исчерпывающий ответ: «В Дождевых горах находится священный для ящеролюдей древний город. Боюсь, Уриас ввел в заблуждение ахазов, и ныне выступают те на его стороне». «Мок-Пан-Тохал!» — воскликнул Такате. — «Долина Вечности!»
Как же следует поступить с ведьмой? Никто не знал, возможно ли доверять ей, посему было принято решение вновь надеть на Аурелию маску стыда, тем самым не позволяя ей творить заклинания. С «приговором» товарищей девушка согласилась; оставалось лишь разыскать в порту эмирата капитана, который согласится доставить их в Ниту.
Увы, таковых не нашлось; по последним донесениям, в Ните беспорядки, а пристань блокируют иноземные корабли. Подобные же беспорядки наблюдаются и в Фестине, и в Озаре, и разжигают их невесть откуда взявшиеся ложные пророки, вещающие о наступлении новой эры. Наверняка Безымянный Шепот начал свое тлетворное воздействие…
Капитаны соглашались доставить знаменитых в Менгбилле гладиаторов лишь в Дрёл, однако те приняли решение повременить с отплытием и наведаться в помянутые города эмирата… Действительно в Озаре ныне власть свою пыталась распространить над мирянами алхимик, пребывавшая последние недели без сознания, а ныне пытающаяся отвратить тех от веры в богов; Безымянный Шепот стремительно продолжал распространяться, и «недужные» обращались в пророков культа… То же случилось и в Фестине, а на дорогах эмирата появились как «пробудившиеся» недужные, выступающие предвестниками эпохи Безымянного, так и ящеролюди, покинувшие джунгли и нападающие на веси южан…
…Достигнув Дрёла, пятеро отверженных обществом выступили на север по торному тракту, когда путь им преградил констебль Алрисио Ласка наряду со своими подначальными. Судя по всему, чинили последние жестокую расправу над мирянами, привязывая их к столбам и укладывая у ног хворост… Поражаясь творимым в имперских землях бесчинствам, герой отдал приказ к атаке, но когда Ласки и прихвостни его пали замертво, оказалось, что обреченные констеблем на смерть миряне затронуты Безымянным Шепотом, и вещают о становлении новой эпохи — эпохи золотого бога. Предводительница последователей Безымянного — никто иная, как полуэльфийка Сальва, ныне наряду со сподвижниками занявшая темницу Ниты; прибытие сей пророчицы и несомое ей «откровение» и стало искрой, положившей начало мятежу «пробудившихся» в сопредельных землях.
Герой убедил соратников избавить Аурелию от маски стыда, и те, все еще сомневаясь в разумности подобного, не стали чинить ему препятствий — тем более, что бывшая сподвижница Уриаса покамест не выказала желания предать их. Понимая, что вся страна погружается в хаос, и благодарить за это следует ложных пророчиц, одержимых Безымянным Шепотом, постановил герой, что надлежит покончить с Сальвой, и как можно скорее.
Посему, отложив на время поиски лунного камня, пятеро устремились к крепости, откуда несколько недель назад столь благополучно бежали. Ныне твердыня сия была занята последователями Безымянного, а с парапета на вновь прибывших взирала сама пророчица. Выступив вперед, Аурелия обратилась к Сальве, уверяя полуэльфийку в своей искренней вере в золотого бога и вершимое им. Не усомнившись в словах хитроумной чародейки, пророчица велела последователям своим открыть врата темницы, пропуская обращенных в обитель служителей Безымянного.
Но, оказавшись внутри, герои атаковали не ожидавших подобного поворота одержимых мирян, покончили с Сальвой, надеясь, что тем самым нашествие служителей Безымянного удастся пресечь на корню…
После чего покинули темницу, устремившись к особняку графа Уриаса, где, как уверяла Аурелия, сокрыт лунный камень, магия которого может воскресить в памяти героя имя Безымянного Шепота и изгнать из мира сию разрушительную силу. Находился особняк ныне в ведении Люсиано — старого знакомого героя, и, по словам Аурелии, также последователя Безымянного.
Люсиано поморщился, когда пятеро появились близ особняка, ведь именно Аурелии было велено покончить с героем, а она проявила недопустимую мягкость. Множество стражей особняка, истовых служителей золотого бога, атаковали нежеланных гостей, однако оказались повержены, в том числе и коварный Люсиано. «Ты действительно должна была убить меня?» — спрашивал герой, и Аурелия не стала отпираться, кивнула: «Да. И Лисандера». После чего не преминула заметить, что не желала гибели ни одному из них, и тот факт, что алхимик ныне мертв — не ее вина. «А почему Уриас сам не покончил с нами?» — все еще сомневался герой. «Он хотел, чтобы я проявила себя», — пожала плечами Аурелия. — «Доказала, что готова последовать за ним в новую эпоху, готова отринуть все, что связывает меня с миром старым».
Аурелия провела спутников к старому дубу в замковом парке, в дупле которого означился ее собственный медальон… с лунным камнем! Стало быть, принадлежит камень чародейке, а не Уриасу?!. «Вообще-то, он принадлежит Люсиано», — призналась Аурелия. — «Именно он дал мне этот медальон. Но его ухаживания претили мне, и я вернула его».
Дабы вернуть герою утраченные воспоминания, чародейка погрузила его в транс… и молодой человек узрел себя у древних руин в Дождевых горах, проводили в которых раскопки наемники Уриаса. Здесь же, у входа в подземный комплекс возвращения графа дожидались Аурелия и Эланор. Принцесса отошла, дабы прогуляться в окрестностях, и подоспевший к герою и Аурелии Лисандер, тревожно озиравшийся по сторонам, постановил: «Мы должны немедленно спуститься в гробницу. Где-то в этом мире дремлет злобная сущность, и в гробнице сей — ключ к ее пробуждению. А пробудить ее — именно то, чего желает Уриас». «Ключ?» — озадачился герой, и алхимик нетерпеливо выпалил: «Слово. Имя. Формула призыва. Уриас долгие годы пытался отыскать его, и сегодня он собирается проникнуть в главный чертог гробницы. Мы должны оказаться там быстрее, отыскать имя и уничтожить все следы его».
Герой в изумлении переводил взгляд с Лисандера на Аурелию: похоже, за время его отсутствия здесь многое изменилось, и граф Уриас — вовсе не тот великодушный герой, ким мнят его миряне. Впрочем, вопросы подождут… Ибо в это самое время из глубин руин показался Уриас, и, заметив троицу у входа, одобрительно кивнув, положив, что прибыли они, дабы охранять проводимые раскопки руин ахазов.
Трон переглянулись… и вызвались сопровождать Уриаса, собиравшегося немедленно вернуться в недра гробницы. Однако в одном из чертогов были атакованы нежитью, после чего обнаружил герой, что Лисандера и Аурелии поблизости не видно — наверняка заплутали где-то в лабиринте коридоров. Впрочем, Уриас не стал дожидаться возвращения чародейки и алхимика, и, поманив героя за собой, продолжил следовать к основному чертогу — усыпальнице жреца ящеролюдей.
У входа остановился граф, и, указав спутнику на начертанные на стенах символы ахазов, изрек: «Здесь значится: «Услышьте имя его шепота, дабы призвать его или изгнать его». Нам необходимо это имя! Дабы изгнать все зло из мира». Неужто то, о чем говорил Лисандер, правда?.. Или лжет алхимик, и помысла Уриаса чисты?..
Герой просил графа позволить ему пройти вперед, ведь неведомо, какие опасности подстерегают в глубинах усыпальницы, и Уриас, поразмыслив, согласился… Путь герою преступила мумия ахаза, и когда оказалась она повержена, подоспевший граф пояснил, что мумия — лишь вместилище для великой сущности… Именно тогда в разумах обоих раздался шепот, и узнали дерзнувшие ступить в сии пределы «имя» — имя Безымянного Шепота!..
После, покинув пределы усыпальницы и вернувшись к ожидающей к входа чародейке, Уриас огляделся по сторонам, бросил: «Где Лисандер?» «Должно быть, заподозрил что-то», — отвечала Аурелия. — «Он ушел. А с этим что делать?» «Он знает имя и мы не можем позволить ему остаться в живых», — с откровенным безразличием произнес граф, даже не взглянув на опешившего от подобных слов героя. — «Реши этот вопрос, Аурелия».
Приказав чародейке покончить с героем, а после — и с Лисандером, Уриас устремился прочь, к священному Вечному Городу, уверенный в том, что приказ его будет исполнен. Аурелия, однако, не смогла убить человека, питала к которому чувства, посему призвала Безымянное Безумие, вынудив героя забыть то, что произошло с ним в усыпальнице ахазов… Дальнейшие воспоминания явились в виде отрывочных образом… Затуманенное сознание… Принцесса Эланор… Обнаженный меч, пронзающий девушку…
Транс прервался, и герой обнаружил себя в саду поместья Уриаса, окруженный спутниками, с нескрываемой тревогой смотрящему на него. Аурелия сбивчиво пыталась объяснить, что поступила так лишь для того, чтобы сохранить жизнь герою, ведь Уриас словом своим обрек его на смерть. Однако, будучи под властью Безумия, убил ли он Эланор своими руками — этого Аурелия не знала…
Подавив снедающую душу ярость, герой вынужден был признать, что, быть может, девушка действительно спасла ему жизнь, заставив позабыть имя Безымянного Шепота, и постановил — Аурелия и впредь останется с ними; Наурим, не скрывающий своей нелюбви к служительнице Безымянного, лишь презрительно сплюнул. И ныне отряд отщепенцев выступал по следу Уриаса ай Каламала, коий вел в Дождевые горы, пребывает в которых град ящеролюдей; Зурбаран предложил было поведать о случившемся служителям Двенадцати или же Совету Ниты, однако навряд ли власть имущие поверят россказням беглых преступников… к тому же, лишь герой ведает имя, с помощью которого возможно изгнать Безымянный Шепот из мира.
Провести спутников через джунгли вызвался Такате, ведь знал он земли к югу от эмирата как свои пять пальцев. Конечно, варвар не ведал, где именно находится тайная Долина Вечности и «Вечный Город», но наверняка просветить их о сем сможет шаманка племени лесных людей.
Не задерживаясь боле в окрестностях Ниты, пятеро вернулись в приморский Дрёл, и, щедро заплатив капитана торгового судна (благо золота после посещения графского особняка у них было с избытком), на борту оного вернулись в Менгбиллу. После чего, покинув столицу эмирата, выступили в южные пределы, где у Дождевых гор на многие мили распростерлись жаркие джунгли…
Продираясь через зловонные болота в сердце джунглей, заметили герои пожилого мужчину, улепетывающего от крылатых ящериц. С последними пятеро покончили, и мужчина, представившийся Комланом, поблагодарил путников за помощь, пообещав щедро вознаградить, и пригласил проследовать в его скромное обиталище на окраине джунглей. Такате, однако, смотрел на Комлана с нескрываемой ненавистью, и шепнул герою, что именно этот мужчина обратил его в рабство. «Он украл мою жизнь», — заявил варвар. — «А я украду его». Герой пожал плечами: что ж, варвар имеет полное право отомстить работорговцу, однако бессмысленно убивать этого старика.
Последний привел путников к хижине, близ которой наряду с товарищами занимался выращиванием риса; Комлан протянул героям клинок, который уже много лет оставался у него в сундуке и служил напоминанием о прошлой жизни — жизни работорговца. Такате сумел сдержать себя, пощадив Комлана, и, не проронив ни слова, покинул хижину…
С тех пор, как восемь лет назад Такате вынужден был покинуть джунгли, здесь многое изменилось, и не в лучшую сторону. Встречали героя разъяренных, обезумевших лесных зверей, а после — и варваров, атаковавших их, лишь завидев. Такате снедала тревога, он все ускорял шаг… и вскоре ступили они на прогалину, находилась на которой родная деревня племени Моха. Однако ныне хозяйничали здесь ахазы, а землю устилали тела соплеменников Такате!..
К счастью, шаманка оказалась жива, и, перебив ящеролюдей, обнаружили ее герои в одной из тростниковых хижин. Поведала шаманка, что злое влияние Безымянного Шепота стремительно распространяется, и исходит оно из Долины Вечности, запретной для народа Моха, ведь лесные люди, ступив в те пределы, рискуют лишиться души! К тому же, тысячу ступеней, ведущих ко входу в Вечный Город, охраняют каменные боги. Впрочем, шаманка ведала о тайном пути через горы, проходящем через подземные пещеры…
Безымянный Шепот продолжал собирать новые жертвы, обращая несчастных в безвольных марионеток тринадцатого бога, однако шаманка ведала о чудодейственных кореньях, способных уберечь души от его тлетворного воздействия; произрастали оные в затерянном в джунглях Саду Древних. Но ныне произрастал здесь демонический цветок — Лилия Ирибаара…
Уничтожив оный, герои отыскали помянутые коренья, вернулись к шаманке, и та не замедлила приготовить для них варево, должное защитить пятерых от скверны. После чего вслед за Такате выступили они к Дождевым горам, разыскали находящийся под водами Блеклого Озера тайный ход, ведущий в лабиринт пещер. Здесь, следуя подземными кавернами, Аурелия рассказывала спутникам о том, как Уриас обратил ахазов — обитателей Вечного Города — в новую веру, велев ящеролюдям возвести храм во славу Безымянного. Именно туда доставлялись похищенные миряне, обращались в пророков, ибо прежняя вера их разрушалась на корню и Безымянный Шепот подчинял себе их души. «С другой стороны, покончим мы с Уриасом, а дальше что?» — риторически вопрошала чародейка. — «Мир продолжит движение к гибели, так было всегда. Ничего не изменится». «Мир таков, каким создали его боги», — философски заметил герой, но слова его, похоже, Аурелию не убедили.
В следующей пещере пятерым предстал дракон, в котором Наурим опознал Форнонфура — рептилию, к которой у гнома были давние счеты… В жаре сечи Аурелия куда-то исчезла, и, повергнув дракона, герой и спутники его продолжили следовать подземными коридорами, вновь исполнившись сомнений в искренности чародейки, не скрывавшей, что в чем-то остается верной идеалам культа Безымянного.
Наконец, каверны остались позади, и герои ступили в Долину Вечности, в сердце которой высилась пирамида — Вечный Город, священный оплот древних ахазов… и источник Безымянного Шепота. У входа в Вечный Город четверых путников приветствовал ящерочеловек — хранитель источника Ззах, предположив, что пришли они, дабы поклониться Чл′Ффару, Единому божеству. Однако, по словам ахаза, те, кто стремится проследовать во внутреннее святилище града, должны преодолеть тринадцать испытаний, в ходе которых низвергнут ложные образы иных божеств.
Выдавая себя за новообращенных, четверо проследовали внутрь монументального храма, коим выступал Вечный Город, и глас Уриаса разнесся под сводами чертогов оного: «Добро пожаловать! Сегодня вы познаете просвещение. Ибо боги водили нас за нос долгие эоны — бессмысленная вселенская шутка. Глупость выдавалась за добродетель, церковные догмы делали нас покорными и слабыми, заставляя страшиться божественного наказания. Но осознал я, что не наказывают боги, ибо безразличны мы им. Тринадцать испытаний очистят вас. Грешите, вызывайте гнев богов! И посмотрим, ответят ли они на это».
Тринадцать испытаний, созданных служителями Безымянного, заключались в осквернении символов Двенадцати, насмешке над догмами тех. Набожный Наурим настаивал на том, что надлежит превозмочь испытания, не вызывая гнева божьего; Зурбаран возражал, доказывая, что в противостоянии с Уриасом им понадобятся все силы, посему не стоит сейчас отвлекаться за следование церковной морали, ведь для победы над заклятым врагом все средства хороши.
В одном из залов храма с ужасом лицезрели герои людей, прикованных к каменным плитам, множество слизней-морфу… и Аурелию, во лбу которой зияло отверстие. «Я ошибалась», — монотонно изрекла чародейка. — «Они лишили меня души. Шепот… Грядет золотой век! Присоединяйтесь же к восстанию ягнят!»
Сознавая, что ныне Аурелия — лишь вместилище для Безымянного Шепота, пророчица тринадцатого божества, герою не оставалось ничего иного, как покончить с возлюбленной, поклявшись при этом, что и за эту смерть Уриасу придется заплатить сполна.
Верховный жрец Безымянного означился во внутреннем святилище храма, близ разрыва в ткани мироздания — источника Безымянного Шепота. Узрели ступившие в зал герои, что за право направлять могущество сей предвечной сущности пожертвовал Уриас своими глазами!..
Не тратя слов, четверо атаковали графа — весьма сведущего чародея, на защиту которого поднялась нежить! Но пал Уриас, и произнес герой имя Безымянного Шепота, изгоняя сущность из мира и вновь запечатывая рифт…
Те жаркие душные дни, когда сотни ложных пророков восстали и принесли с собою хаос в южные пределы Авентурии, стали известны как «Дни Василиска». Страх и тревога объяли земли Дикого Юга; многие священнослужители и дворяне погибли, семьи их оказались расколоты внутренними противостояниями. Но когда прекратился Безымянный Шепот, пророки иссохли, подобно павшей листве, и великое восстание пресеклось так же стремительно, как и началось.
Четверо отщепенцев вернулись в Менгбиллу; в честь их не слагали песен, не превозносили их деяний. И вскоре миряне эмирата вернулись к привычному укладу бытия — отравители продолжили варить зелья, работорговцы вновь начали охоту за варварами. Быть может, подобное и не изменится никогда, ведь это — Дикий Юг, и жители оного навсегда останутся теми, кого в землях цивилизованных именуют не иначе как «мерзавцами»…