Простившись с дельцом, герой поспешил в дом семьи Мемелин… однако обнаружил отца девочки, Хилгерда, и друида Джарлана, замерших у постели спящей Утсинды. Девочка металась, наверняка наблюдая кошмар, однако проснуться была не в силах. «Я не сумел разбудить девочку», — сокрушенно признался друид. — «Ее отец нашел лепестки «летучей смерти» под кроватью. Боюсь, она пленена во сне, который кто-то создал в ее разуме. Я прекрасно знаю, кто это, но не могу произнести имя вслух! Да, сила грез может заставить детей ходить во сне. Их можно напугать до смерти или заставить спрыгнуть с крыши высокого здания. Утсинда несколько раз порывалась спрыгнуть с кровати, но нам удавалось удержать ее. Ты должен вызволить ее из тенет кошмара! Иначе дети могут прервать агонию подсознания, лишь убив себя».
Зелье, переданное Джарланом герою, погрузило того в сон, и обнаружил искатель приключений себя в кошмаре малышки Утсинды. К девочке, прижавшейся с стене разрушенного здания, подступали гигантский паук, ползун, восставшие мертвяки. Герой покончил с монстрами, взял девочку за руку, пытаясь успокоить ее… когда поблизости возникла призрачная фигура женщины, в глазах которой отражались печаль и ненависть. «Как выросла моя маленькая Утсинда», — с нескрываемой желчью произнесла Фанн Риетард. — «Я помню, как помогла ей появиться в этом мире. Я держала на руках ее маленькое тело. Я любила их. Я всех их любила. И как мне отплатили? Взглядами, исполненными ненависти, ядовитыми словами. Они нанесли смертельный удар в сердце моей дочери, и та покончила с собой. Утсинда заплатит за злодеяния своих родителей. Все мы любим. Все мы ненавидим. Может, ты и вырвал ее из кошмара на этот раз, но не сможешь оберегать ее всегда. Рано или поздно оно снова уснет. И я буду ждать ее во снах. До самого конца. До ее падения».
И девочка, и герой пробудились; друид вздохнул с облегчением, велев отцу Утсинды неотступно находиться при дочери — особенно, когда та уснет. А еще лучше, отвести девочку к Боролинде, жрице Борона, стража снов и грез — сейчас Утсинде как никогда требуется защита сего божества.
Искатель приключений поведал Хилгерду, что за происходящим стоит повитуха Фанн Риетард, и тот признался: «Да, это наша вина. Она не была ведьмой. Мы принесли ее в жертву из-за нашей алчности. И теперь жертвами стали наши дети. Цадан Дерпель — влиятельный человек, он сильно давил на нас после смерти своих жены и ребенка. Он дал нам денег. Он хотел, чтобы в суде мы очернили повитуху. Ее обвинили в убийстве и черной магии. Теперь я понимаю, сколь отвратительно мы поступили! Я бы отдал все деньги, только бы моя маленькая Утсинда была спасена от ее мщения!.. Когда Фанн Риетард была изгнана из города пять лет назад, она направилась на запад по Королевскому Тракту».
Конечно, след повитухи давно остыл, но герой все же решил попытать счастья — как знать, быть может, кто-нибудь из обитателей окрестных земель вспомнит сию женщину, укажет, где возможно ее разыскать?
Одна из торговок на постоялом дворе близ Королевского Тракта помнила изгнанную повитуху, а также знала о дальнейшей ее судьбе. «Да, она проходила здесь», — поведала торговка герою. — «Узнав о гибели дочери, она лишилась чувств и была доставлена в монастырь Борона в Гнездовье Воронов. Все надеялись, что разум ее восстановится после столь сокрушительного удара, но она была в очень плохом состоянии. В монастыре она стала жрицей Борона. Священники думали, что она собирается нести мирянам такое же сострадание, которое было оказано ей самой в монастыре, но они заблуждались — она стремилась нести лишь смерть и кошмары. Откуда мне это известно? Она сама мне сказала, когда останавливалась здесь несколько недель назад. Церковь направила ее в Грифонов Брод. Теперь она заботится о могилах на городском погосте и мятущихся душах. Известна она под новым именем, ибо позабыла о прошлом, — Боролинда». Женщина осеклась, заметив, как побледнел герой, опрометью бросившись бежать по тракту в направлении города…
Вбежав в башню инквизиторов и поднявшись на верхний этаж, узрел искатель приключений Боролинду с обнаженным кинжалом в руке; за спиной жрицы замерла испуганная Утсинда, а напротив несправедливо обвиненной в колдовстве женщины расхаживал Цадан Дерпель. Обратившись к ступившему в чертог герою, торговец заклинал его покончить с убийцей детей…
«Да, моя душа очернена, но его была черна с рождения», — молвила Боролинда. — «Именно он повинен в смерти своей жены и сына. Он хотел заполучить ее деньги. За дукаты и любовь он отплатил ей, задушив подушкой. А во всем обвинил меня. Он с легкостью купил себе свидетелей, назвавших меня «ведьмой». Они вынудили мою дочь покончить с собой. Но я имею право на безжалостное мщение. Я покончила с их собственными детьми — теми, кому я помогла появиться на свет. В живых остается лишь Утсинда. А после воздаяние настигнет Цадана Дерпеля. Но если ты прикончишь его, я отпущу девочку».
В ярости торговец метнулся к герою, на ходу обнажая меч, но пал, сраженный им. Верная своему слову, женщина отошла в сторону, а после, поднявшись на крышу башни, бросилась вниз, желая лишь воссоединиться со своей усопшей дочерью…
…Жрецы Перайн разыскали искателя приключений, известив о том, что некие крылатые твари замечены на ферме к востоку от города. Поспешив в означенном направлении, герой действительно обнаружил чудовищное создание, и, покончив с ним, отыскал на теле твари престранное яйцо.
Однако то стало лишь началом бед: крылатые твари похитили нескольких местных чародеев, отнесли их в когтях на Старый Луг, где миньонов своих с нетерпением дожидался злобный чародей, Сульфус Дименос. Ритуал, проведенный им, оказался успешен, и с помощью магических энергий пленных чародеев маг сумел подчинить себе разумы двух десятков орков племени гаррахаев, после чего приказал тем атаковать расположенный поблизости, у чудесного Радужного Источника, храм Тсы.
К счастью, подоспевший герой сумел перебить орков, и святилищу Юной Богини удалось избежать осквернение. Сульфус и его крылатые твари сумели скрыться, однако не сомневался искатель приключений, что рано или поздно услышит еще о злокозненном маге.
…И действительно, пару дней спустя в темном переулке героя атаковало трое головорезов. Покончив с противниками, лицезрел он рыжеволосую женщину, которая не преминула представиться: «Ксандрина». «Я видела, как ты сразил крылатое создание», — молвила она. — «И подобрал с тела твари яйцо, верно? Наверняка кто-то считает это яйцо столь важным, что готов убить за него. Я могу помочь тебе выяснить, что происходит. Хочешь спросить, как мне удастся это сделать?.. Воззвав к могуществу Суму! Но только не распространяйся об этом здесь, в Грифоновом Броде — ибо излишне ретивые служители Прайоса шныряют за каждым углом. Яйцо расколоть будет непросто, и мне понадобится зелье из болотных ягод, чтобы… войти в соответствующий транс, назовем это так. Ягоды можно собрать в руинах Корбронна, однако сама я туда не сунусь: уж слишком много монстров в тех пределах. Если соберешь ягоды, я, в свою очередь, попытаюсь выяснить, что из себя представляла та крылатая тварь. Меня ты сможешь найти у старого портала в мир фей, что в близлежащем лесу, к северо-западу от города».
Собрав ягоды, герой устремился к хижине чародейки, сокрытой в лесной чащобе, однако Корбронна пребывала в чрезвычайно подавленном состоянии, поведав герою, что ее любимая зеленая змея, Альбернина, исчезла! Более того, у своих дверей чародейка обнаружила записку, значилось в которой, что должна она отнести яйцо к старой башне в Грифоновом Броде, если, конечно, хочет увидеть свою змею снова.
В башне визитеров дожидался Сульфус Дименос, а также двое нанятых им головорезов. Последние атаковали героя; на шум в башню ворвались городские стражи. Сульфус попытался объяснить им, что они — лишь бедные странники, остановившиеся в руинах на ночлег, однако стражи приняли на веру слова искателя приключений, успевшего снискать известность в городе.
Стражи увели Сульфуса, обещав, что передадут его инквизиторам; герой же, отыскав несчастную зеленую змею, поспешил передать ее хозяйке. Внимательно взглянув на яйцо крылатой твари, Корбронна задумчиво молвила: «Я вижу переплетение двух жизненных сил. Одна из них… что-то вроде эльфийской. Вторая… животное, летучая мышь. Жизненные силы переплетены с помощью магии. Госпожа живого хаоса приложила к сему руку, сочетая несочитаемое. Химера — и весьма впечатляющая, должна отметить. Высокая эльфийка, творящая химер… Это может быть только Пардона! Должно быть, в сей химере задействована жизненная сила не эльфа, а инкуба. Таковые выступают ее слугами, знаешь ли. Должно в этом существе быть еще что-то, в противном случае оно не могло бы откладывать яйца. Интересно… Немудрено, что Сульфус прилагает такие усилия, чтобы заполучить яйцо столь примечательной особи. Нужно как-то назвать эту тварь. Она похожа на гарпию… что ж, пусть будет альпия!»
Неведомо, с какими целями альпии были созданы Пардоной и какую роль во всем этом играет чародей Сульфус. Рано или поздно все прояснится… быть может, на допросе у инквизиторов…
…Раздобыв волею случая некую карту сокровищ, герой, следуя означенным на ней путем, в старой гномьей шахте близ Грифонова Брода неожиданно для себя обнаружил старую каменную табличку, покрытую странными письменами. Священники Прайоса, узрев найденный искателем приключений артефакт, открыли ему, что письмена сии относятся к старому аврелиани — языку, говорили на котором первые поселенцы Авентурии, прибывшие из Миранора, Золотой Земли. Единственный, кто владеет сим языком в городе, — инквизитор Насар.
Слепой инквизитор долго водил пальцами по каменной табличке, после чего изрек: «Здесь говорится о рыцаре, сдерживавшего натиск орков, пока смерть не настигла его. Наследие его осталось сокрыто от черношкурых… Однако кусочек таблички отсутствует, а имеющейся недостаточно, чтобы привести тебя к месту захоронения рыцаря. Но здесь, на табличке, имеется герб рыцаря. Где же я его уже видел?.. Ну конечно! Много лет назад — до того, как я утратил зрение — мы исследовали место древнего побоища с орками. Там, где ныне простирается пустошь, прежде несла свои воды Великая Реки. И обнаружили мы разрушенную святыню, выбит на которой был тот же герб, что и на этой табличке. Найдешь ли ты там ответы на свои вопросы?..»
Поспешив в означенном направлении, ступил герой на пустошь, пребывал на которой прежде приток Великой Реки. Здесь лицезрел он иссохшее создание, молвившее: «Вижу, у тебя есть часть каменной таблички. Вторая часть находится у меня, но я хотела бы получить кое-что взамен. Давным-давно в землях к востоку пребывало селение. Там похоронен рыцарь Баеромар. Мы с ним… некогда были счастливы вместе. В те времена я отдала Баеромару амулет как символ своей любви. И когда он надел его, это позволило мне остаться в сем мире, хоть я и не принадлежу к нему. С тех пор оставалась я здесь, на поляне фей. Но затем пришли черношкурые; ужасные создания, которым чужды сострадание и разум! Они сровняли с землей селение, позволили притоку реки иссохнуть, оставили иссыхать и меня… и убили Баеромара. Он умер далеко от меня: я не сумела вернуть свой амулет, и с ним его похоронили. С тех пор я остаюсь пленницей в этом богами забытом месте. Отправляйся к руинам селения, где похоронен Баеромар. Принеси мне амулет и я отдам тебе вторую часть каменной таблички!»
Отыскав в руинах Корбронна могилу Баеромара, герой отыскал в ней амулет несчастной феи… однако был атакован некими фанатиками, ведомыми облаченным в алую ризу чародеем, Рас′аром Рагом. Последний, видя гибель своих товарищей, поспешил ретироваться.
Герой вернулся на поляну фей у высохшего устья реки, передал амулет с нетерпением дожидающемуся его созданию. То немедленно надело амулет на шею, обратилось в прекрасную фею, Элувию! Со слезами на глазах фея благодарила искателя приключений за чудесное спасение, передала ему каменную табличку… сообщив, что некие кровожадные фанатики рыскали в округе в поисках сего артефакта. Фея ощутила в душах их ту же жажду крови, коя характеризует черношкурых, некогда опустошивших сии пределы.
Как оказалось, Рас′ар Раг и фанатики его истово веровали в Тайраха; ступив в лагерь их и расправившись с алчущими крови индивидами, искатель приключений отыскал записи, согласно которым карта, приведшая его к первому осколку таблички, прежде находилась в Варкхоме, в тайных архивах Жреца-Короля, в точнее — в дневнике священнослужителя Рондры. Именно последний в час первого вторжения орков похоронил неподалеку своего павшего собрата. Фанатики же стремились отыскать останки и провести над ними некий нечестивый ритуал во славу Тайраха!
Вернувшись в Грифонов Брод, герой преподнес оба осколка каменной таблички инквизитору Насару, и тот, коснувшись пальцами выбитых на поверхности символов, произнес: «Имя рыцаря — Магнус Фортс, истовый служитель Львицы. Товарищ его, сделавший эту надпись, похоронил рыцаря на окраине Королевского Леса, что к юго-востоку от Грифонова Брода… в пещере под некой башне. Предполагалось, что после рыцарь будет перезахоронен в церкви Рондры, однако этого не случилось. Принесите же останки в замок Рондры!»
Перебив немало орков близ помянутой башни, герой разыскал останки рыцаря, после чего доставил их в обитель Рондры, поведав рондрианину Львиному Сердцу о замыслах последователей Тайраха.
Однако любовь Баеромара к прекрасной Элувии оказалась сильнее смерти, и н6есчастный рыцарь восстал нежитью! С тяжелым сердцем герой сразил мертвяка, а останки его преподнес фее; ныне дух Баеромара обретал покой, в котором отказано ему было столь долго!
…Отчаявшись, Цая Фидиан обратилась к герою за помощью, моля того любыми способами вернуть украденный Свелтером документ на право владения домом. Конечно, коварный делец наотрез отказался расстаться с бумагой, ведь дом находится прямо около городского рынка, и помыслить нельзя, чтобы достался он семейству этих замарашек!
Очевидно, что по доброй воле Свелтер не расстанется с документом никогда; к тому же, оный — единственная ниточка к темному огру Намлоку, а метка на запястье героя за последние дни увеличилась в размерах, что не могло не тревожить.
Однако миряне Грифонова Брода относились к дельцу весьма дурно, ибо обвел он вокруг пальца многих из них, и шепнули герою, что, если верить слухам, блин поместья старика Олесона собрались головорезы Торольфа, нанимаемые Свелтером для грязной работенки. Быть может, навестив лиходеев, искатель приключений сумеет узнать что-то, что позволит ему прижать наглого дельца к стенке. К тому же, Свелтер недавно отправил к наемникам посланника; наверняка затевает некое начинание, далекое от закона.
Троица головорезов, переминавшихся с ноги на ноги в лагере, разбитом в некотором отдалении от поместья, атаковала героя, лишь завидя; на теле Торольфа искатель приключений обнаружил записку следующего содержания: «Покончи с Джобом. Документы касательно моих теневых сделок не должны попасть в чужие руки ни при каких обстоятельствах. Он, наверное, находится в гостинице «Череп орка» — С».
Как бы то ни было, герой принял решение навестить помянутого Джоба в гостинице «Череп орка»: быть может, сему индивиду ведомо что-нибудь о махинациях Свелтера?..
Молодой человек, Джоб, оказался одним из тех, с кем делец обошелся в прошлом в высшей степени несправедливо, и теперь желал отплатить Свелтеру той же монетой. «У тебя достаточно доказательств, чтобы его прошиб холодный пот», — улыбнулся Джоб, прочитав записку, кою герой обнаружил на теле Торольфа. — «Но будь осторожен — среди городских чиновников и стражей немало людей, которые прикроют Свелтера. Поэтому не вздумай отнести бумаги не тому человеку! Думаю, тебе стоит лично шантажировать эту свинью!» У самого Джоба на шантаж смелости не хватало, однако имелись и иные документы, изобличающие нечистые делишки Свелтера, ведь последний скрупулезно записал имена вкладчиков банка, которых обвел он вокруг пальца.
Собрав бумаги воедино, герой вернулся в городской банк, где продемонстрировал Свелтеру как полученные от Джоба бумаги, так и найденные в старой шахте. Понимая, что иной альтернативы у него попросту нет, Свелтер согласился расстаться с украденным документом на право владения домом семьи Фидиан… заметив, что досталась ему подделка — кто-то иной успел умыкнуть истинный документ раньше, чем это сделали его люди. Дело запутывалось пуще прежнего… Кто же проявляет столь откровенный интерес к несчастной семье?..
Предательство Джоба заставило Свелтера по-иному взглянуть на сложившуюся ситуацию; делец чувствовал, что кто-то явно хочет заставить его отойти от дел, и кому он может доверять теперь?.. Получив компрометирующие его бумаги и разорвав поддельный документ на право владения, Свелтер посоветовал герою разыскать Джалилу — бойкую сиротку, которую частенько можно узреть на пристани. Последний палец в рот не клади: вечно она сует нос не в свои дела, однако, несмотря на юный возраст, весьма поднаторела в искусстве как выживания, так и обретения прибыли. «Так вот, она каким-то образом пронюхала о моем интересе к дому семьи Фидиан и предложила свою помощь в обретении документа — конечно, за соответствующую плату», — рассказывал Свелтер. — «Но когда услышал запрошенную ей цену, изумился и ответил отказом — подделка обошлась мне и то дешевле!» Стало быть, маленькая негодница что-то знает о том, кто умыкнул истинный документ…
Когда герой обратился к Джалиле с вопросом о документе, та утвердительно кивнула: да, она видела, как человек, похитивший бумагу, вышел из дома прямо через стену, после чего передал документ трем головорезам, находящимся в настоящее время неподалеку, на портовом складе.
Искатель приключения устремился на склад, сошелся в противостоянии с негодяями… в то время как Джалила, тенью проскользнув следом, выгребла из сундука их все золото, после чего покинула склад.
Герою же девчушка, пребывающая ныне в благодушном настроении, сообщила, что троица убитых на складе лиходеев — всего лишь контрабандисты, и не имеют к краже документа ни малейшего отношения. Что до человека, похитившего документ из дома Фидиан, то он покинул город и укрылся в старых подвалах под Корбронном.
Спустившись в подземелья руин Корбонна, герой обнаружил похитителя… ощутив, как алая метка на его руке воссияла ярче. Мужчина, не замечая героя, был всецело сосредоточен на некоем пергаментом свитке — наверняка похищенном документе.
Искатель приключений покончил с нечестивцем, призвавшем в помощь себе гигантских пауков, и на теле павшего означился украденный документ на право владения… вот только на обратной стороне пергаментного свитка взору его предстали незнакомые письмена. Вот, стало быть, за чем охотились миньоны темного огра!.. Однако вопросов о происходящем не убавилось, лишь появились новые: что может означать таинственная надпись?..
Цая Фидиан, поблагодарив героя за помощь в возвращении документа, недоуменно воззрилась на странные символы. Интересно, знал ли о них ее погибший отец?.. «Возможно, это тайное послание, каким-то образом связанное с темным огром», — предположила девушка. — «Тебе следует как можно скорее отыскать кого-нибудь, кто сможет расшифровать написанное. Возможно, имеет смысл обратиться к магистру Ланкориану».
Не успел герой поинтересоваться, где же искать помянутого ученого мужа, как к дом ступил один из инквизиторов, велев искателю приключений как можно скорее спешить к Насару, ибо глава ордена сумел обнаружить фрагмент древней хроники, о котором упоминал прежде.
Приветствовав героя, Насар протянул ему старинный фолиант, написанный одним из братьев ордена и повествующий об истории оного; на одной из страниц был изображен символ, донельзя знакомый герою, и значилось: «Знак Кровавого Бедствия Жаморры».
«В год 128 один из культов Безымянного призвал в мир нечестивую сущность, дабы взрастить семена хаоса в храме Света в Грифоновом Броде», — значилось в хронике. — «Орден противостоял им во имя Прайоса. Двенадцать членов культа и их наставник были захвачены при попытке призвать мир злобную сущность с далеких окраин Пустоты. Взывали они к демону по имени Замиагорот — Кровавому Бедствию Жаморры. Тварь успела расправиться с двумя дюжинами доблестных рыцарей прежде, чем я сумел исторгнуть ее из мира и заточить в пространстве, из которого — будь на то воля Прайоса — вернуться она не сможет. Допрос еретиков позволил выяснить несколько пугающих фактов. Замиагорот — шестирогий демон, служитель Безымянного. Он и консорт его, Шаз-Ман-Ят, произвели на свет вампиром, бездушных миньонов Безымянного. Еретики надеялись обрести бессмертие, предложив в жертву божеству собственные души. И даже сжигаемые на костре, не переставали они взывать к демону и его повелителю. Наверняка души их ожидали вечные муки. Мы месте проведения нечестивого ритуала мы возвели храм Травии, надеясь очистить оскверненную культом землю и даровать мирянам безопасную гавань. Я и один из служителей Травии провели церемонию освящения земли и даровали Благословение Двенадцати краеугольному камню храма, дабы навсегда защитить его от сил тьмы».
«Надеюсь, ты внимательно изучил хронику», — обратился к искателю приключений Насар. — «Она была написана братом Люсиусом Фидианусом, жившем столетия назад и посвятившем всего себя противостоянию служителям Безымянного. Метка на твоем запястье олицетворяет демона, упоминаемого в хронике, Замиагорота, также называемого «Кровавым Бедствием Жаморры». Давным-давно брат Люсиус исторг его из мира и покончил со служителями его. Но теперь, похоже, культ Замиагорота вновь явил себя, и наверняка сектанты преследуют единственную возможную цель — возвращение своего демонического повелителя… Фамилия Люсиуса весьма похожа на «Фидиан». Полагаю, семья эта — далекие потомки доблестного мужа, и это объясняет, почему темный огр питает к ним столь неприкрытый интерес и стремится заполучить их. Фидиане определенно необходимы ему для чего-то — возможно, для проведения кровавого ритуала, призванного вернуть демона в мир. Наверное, сами Двенадцать позволили тебе услышать во сне разговор Замиагорота и его темного служителя. Не произойди сие, мы и не подозревали бы об опасности, угрожающей всем нам».
Инквизитор осторожно коснулся руки героя, молвил: «Конечно, проклятие Замиагорота — тяжкое бремя для тебя. Надеюсь, мы отыщем способ избавить тебя от него. Документ на право владения может стать шагом в верном направлении, и тебе надлежит как можно скорее разгадать его тайну. Время не ждет — жизненные силы твои утекают».
Исполняя следующую просьбу Насара, герой протянул ему документ, и слепец, проведя ладонью по поверхности пергамента, констатировал: «Я чувствую магию в нем. Думаю, тебе стоит отыскать того, кто сумеет открыть нам его тайну. Рекомендую обратиться к магистру Ланкориану».
Что ж, о чародее сем поминают как Цая Фидиан, так и инквизитор Насар — стало быть, разыскать сего почтенного мужа надлежит как можно скорее… тем более, что собственная жизнь героя благодаря злокозненным сектантам теперь под угрозой.
Ланкориан коротал время в городском борделе, и, взглянув на руку героя, ощутимо встревожился. Несложное заклинание, произнесенное магом, подтвердило худшие его опасения — искатель приключения действительно стал жертвой проклятия, и весьма изощренного. Документ на право владения домом, представленный Ланкориану героям, чародея весьма заинтересовал, ибо определенно содержал в себе некий магический двеомер. Узнал он и письмена: Арканил, магический язык; надписи, на нем сделанные, призваны усиливать колдовские заклятия и ритуалы. Похоже, текст, нанесенный на документ, сочетает в себе некое заклинание, однако Ланкориан не мог определить детали оного, ибо истинная суть двеомера была сокрыта дополнительными чарами. Наверняка развеять их и узреть суть текста возможно при помощи фокусирующего кристалла, посему поинтересовался чародей, не заметил ли герой оного там, где обрел документ?..
Вернувшись в подземное обиталище покойного ныне сектанта, искатель приключения действительно обнаружил ограненный кристалл, в котором Ланкориан узнал артефакт, необходимый ему для изучения нанесенных на пергамент письмен. Изучив текст, чародей ужаснулся, ибо начертанное заклинание открывало портал в убежище Зерваса! «На протяжении долгого времени мы полагали, что Зервас был героем, защищавшим наш город от орков», — поведал магистр. — «Но затем стало известно, что он — кровосос, бездушный вампир. Благословенный грифон Скраан свершил правосудие над Зервасом в час решающего сражения за Грифонов Брод. Произошло это около 30 лет назад. Мало кто из ныне живущих помнит об этой истории, оно и к лучшему; незачем стращать лишний раз мирян подобными рассказами. Но у него было свое убежище в ином измерении, портал в которое находился в старой разрушенной башне, что остается в центре города. Мы надеялись, что с гибелью вампира портал останется закрыт навсегда, но это заклинание может воссоздать его вновь. Может статься, Зервас сам наложил заклинание на этот пергамент, и сделал он это для владельца сего документа — некоего Джаннита Фидиана. Странно, должно быть, помянутый индивид состоял в доверительных отношениях с вампиром».
Ланкориан выяснил, что портал возможно открыть, произнеся в непосредственной близости от него слово «Сеуласслинтан» — таково было название двуручного клинка Зерваса. Терзаясь догадками о том, какую роль в нынешний ситуации может играть давным-давно погибший вампир, герои поспешили к руинам означенной башни…
Внутри героя дожидались двое сектантов, именующие себя «Пробуждающими Замиагорота» — наверняка предполагали, что тот, кто забрал документ у их сподвижника, может появиться здесь… Увы, подобное предположение стоило жизни обоим…
Произнеся слово, открывающее портал, герой шагнул внутрь… оказавшись в карманном измерении, где атаковала его некая донельзя голодная вампирша. А мгновение спустя здесь же, в чертоге возник и Ревенант — наверняка сей неживой персонаж продолжал следить за искателем приключений, ожидая, когда тот приведет его к цели. Узрев вампиршу, Ревенант на мгновение опешил. «Яссия?» — выдохнул он. — «Ты все еще здесь?.. Он и тебя обратил?..» Впрочем, взяв себя в руки, от презренной вампирши Ревенант отмахнулся, и, пробормотав что-то насчет вечной жизни и невероятного могущества, коими одарит его повелитель, поспешил в соседнее помещение, где склонился над массивным сундуком. Медный ключ к оному герой обнаружил на теле несчастной вампирши, которую вынужден был прикончить.
Ревенант обратился к герою, предложив тому вероятное избавление от проклятья — если, конечно, авантюрист соблаговолит передать ему ключ от сундука, а после привести наследников рода Фидиан. Искатель приключений предложение возмущенно отверг, после чего прикончил Ревенанта, теша себя надеждой, что на этот раз он из мертвых уже не восстанет.
Здесь, в убежище древнего вампира, обнаружил герой дневник Зерваса!..
«3, Травия, год 1012. Грифонов Брод для меня — чуждая земля, и сложно поверить, что прошло целых 400 лет. Не приди сюда черношкурые, я мог оставаться погребенным под храмом Травии целую вечность. К счастью, я нашел послушного слугу. Сомневаюсь, что в нынешнем состоянии сумел бы сделать все сам. Возможно, я исполню его желание и обращу его. Мой слуга, Джаннит, — помощник палача. Как странно, и в то же время — символично, учитывая тот факт, что палаческий меч сего града на протяжении многих десятилетий принадлежал мне.
16, Травия, год 1012. Сегодня у меня произошла весьма интересная встреча. Не успел я вернуться и принять свое истинное обличье, как приблизился ко мне темный огр. Сперва я подумал, что принадлежит он к осаждавшим город, но огр обратился ко мне, сказав, что имя его — Намлок. Наверняка он наблюдал за мной уже продолжительное время, ибо счел мой крылатый облик своеобразным символом его повелителя. Мне следует оставаться настороже — достаточно и того, что Джаннит следит за каждым моим шагом.
19, Борон, год 1012. Намлок показал себя полезным инструментом, но он определенно ожидает чего-то за свою помощь. Он пытается отыскать останки священнослужителя Прайоса, некогда заточившего его повелителя в иной сфере. Намлок знает, что я присутствовал на захоронении того жреца, уж не знаю, как он проведал об этом. Но покамест я умолчу о том, где именно находится захоронение. Джаннит начинает терять терпение; он стремится обратиться в нежить как можно скорее, но время еще не пришло.
10, Хесинда, год 1012. Я приготовил карту для Намлока, указан на которой путь к могиле. Никто не сумеет отыскать без нее путь через Топи Теней, если, конечно, они не умеют летать, как я. Скоро я передам карту огру.
5, Фирун, год 1012. Я решил предоставить Джанниту доступ в мое убежище. Он проявил себя верным слугой. Думаю, скоро я воплощу в жизнь его самое сокровенное желание».
Но похоже, передать карту темному огру Зервас не успел, поскольку оказался сражен Скрааном, и то стало четвертым явлением священного создания в Грифоновом Броде. Карту герой отыскал в сундуке вампира; стало быть, документ на право владения домом для Намлока бесполезен ныне, и можно со спокойной совестью вернуть его владелице. Сам же искатель приключений намеревался начать поиски могилы служителя Прайоса — быть может, удастся ему обнаружить ответы на некоторые из вопросом в происходящем…
С тяжелым сердцем сообщил герой леди Пердии, что любимый супруг ее оказался служителем вампира Зерваса. Последняя побледнела, как полотно, услышав об этом. «Мой Джаннит был его слугой?» — растерянно повторила она. — «Но… этого не может быть! Он был хорошим человеком! Или… не был?.. И откуда темный огр прознал о надписи на нашем документе? Ведь Джаннит мертв уже много лет. Он пал в сражении на Равнине Митраэля, как и многие другие воины. Во все это так трудно поверить…» Женщина припомнила, что старый друг Рондрик однажды рассказывал ей о Топях Теней — поистине гиблых болотах, пребывающих в долине Неваль.
…Герой поспешил вернуться в деревушку, ютящуюся в долине Неваль; хозяин постоялого двора Рондрик приветствовал его, мрачно отметив, сколь стремительно увеличивается в размерах демонический символ на запястье обреченного. Узнав причину возвращении искателя приключений, Рондрик поразился: он не знал никого, кто, будучи в здравом уме, отважится сунуться в Топи Теней, где расплодились во множестве огромные инсектоиды; мало кто из ныне живущих помнит еще о сих болотах, оно и к лучшему.
Следуя указаниям Рондрика, герой вернулся в Темную Рощу, разыскал в которой Мрачный Ручей, и следуя по течению, достиг Топей Теней. Вот только означился близ оных старый древесных дракон Аштуракс, сразиться с которым искателю приключений пришлось… Оказавшись в гиблых болотах, он, всецело полагаясь на обнаруженную в логове вампира карту, разыскал могилу Люсиуса Фидиануса, доблестного инквизитора, с миром упокоившегося более четырех столетий назад, в году 623. «Когда тень вновь раскроет свои сумрачные крылья, и темница вот-вот рухнет», — значилось на надгробной плите, — «когда метка найдет свою жертву, а великий Черный станет метаться по Этре в поисках своего повелителя, приходи к сей могиле с каменной гусыней, отмеченной знаком моим, и обретешь ты поддержку». Обнаружить здесь, в глуши подобное пророчество герой никак не ожидал, но, похоже, означены в нем события нынешние… Неужто предвидел их инквизитор?!. Что до каменной гусыни… На ум приходила лишь священная гусыня, символ богини Травии. Посему герой поспешил вернуться в деревушку, в пещерное жилище жрицы Майры.
Майра удрученно покачала головой: за последние дни состояния героя значительно ухудшилось, и видела жрица, как щупальца проклятия тянутся к сердцу намеченной жертвы… Искателю приключений даже не пришлось объявлять причину своего появления здесь: Майра поведала, что знает обо всем, ибо видела в пламени. «Отправляйся в разрушенный храм», — велела она герою. — «Отыщи тяжелую каменную плиту. Она была установленная там, чтобы защитить каменную гусыню — так именуется краеугольный камень, положенный в основание храма. Под плитой находится установленный гномами механизм, нажав на который, ты сумеешь обрести искомое».
Действительно, в руинах храма отыскал герой мемориальную плиту, значилось на которой, что храм сей воздвигнут во славу пресветлых божеств Рондры и Прайоса. Под камнем означилось каменное изваяние гусыни с выбитой на ней эмблемой ордена инквизиторов… Но не успел искатель приключений покинуть храм, как атаковали его сектанты, ведомые… конечно же, Ревенантом.
Звуки сражения привлекли внимание сельчан, но когда Рондрик и остальные подоспели к храму, все уже было кончено. Рондрик нахмурился, узрев тело Ревенанта: уж слишком знакомым показался ему убиенный… Обещав герою, что тело продолжающего возрождаться индивида они непременно сожгут, Рондрик велел искателю приключений спешить в Топи Теней.
Стоило герою возложить каменную гусыню на могилу инквизитора, как возник поодаль бесплотный дух Люсиуса. «Ты призвал меня, и на тебе — метка Кровавого Бедствия Жаморры!» — возвестил он, заметив искателя приключений. — «Стало быть, Безымянный вновь стремится воплотить замыслы свои в сем мире… И я чувствую, что один из моих потомков исполнился тьмы и ныне полон нечестивой жизни, и питается жизненными силами невинных жертв, ибо обращен в вампира — ревенанта. Я помогу тебе избавиться от проклятья, но сперва ты должен будешь избавить потомка моего от столь отвратного существования. Возьми эту каменную гусыню, символ верности и дружбы. И когда тело его падет, сраженное, коснись его сей статуэткой, и душа его обретет покой».
Еще один кусочек головоломки стал на свое место; стало быть, Ревенант — никто иной, как Джаннит Фидиан, все же обращенный в вампира Зервасом!.. Вернувшись в деревню, герой поспешил на постоялый двор, где узнал от Рондрика, что Ревенант только что был сожжен селянами, однако прах его закружился в воздухе и был унесен ветром. Селяне исполнились ужаса: что же это за создание такое, если его невозможно даже уничтожить в пламени Прайоса?!.