Кайрон покинул гостиницу, устремился через площадь к переулку; вынырнувшая из-за одного из домов Кассио шепнула юноше, что Азарил уже в Варунке, и борбарадийцы еще готовятся помешать проведению ритуала призыва. Еще раз заверив Кайрона в том, что он может всецело и безоговорочно рассчитывать на нее, Пробудившаяся исчезла, вновь растворившись в тенях.
Добраться до переулка Крютзер Кайрон не успел, ибо окликнули его метрополит Джаакон и маркграф Сумудан, поведав о том, что противостояние стражей и контрабандистов достигло апогея, и вот-вот произойдет между ними решающее противостояние. Тогда-то и возьмут рондриане дело в свои руки, наведя в городе порядок раз и навсегда. Метрополит напомнил Кайрону, что тот стал фигурой, весьма известной в городе, и от того, к какой из сторон примкнет юноша, многое зависит. А конфликт надлежит прекратить как можно скорее, ибо пролилось уже достаточно крови; погибают женщины и дети… Да и Ферголощ захватил в плен семьи набольших Картеля, намереваясь казнить пленников по завершении противостояния. За помощь в привнесении мира в Варунк правитель города сулил юноше доспехи покойного Фалка.
Обещав метрополиту и маркграфу, что попытается спасти как можно больше жизней, Кайрон поспешил в оплот городской стражи, где Ферголощ подтвердил — в самом скором времени по убежищу контрабандистов в переулке Крютзер будет нанесен решающий удар. Сей гнойник на теле Варунка давно следовало искоренить, ибо Парел обезумел и жаждет крове, как никогда прежде… Кайрона, однако, занимало иное — лозы, произрастающие на заднем дворе «Шипастой розы», из которых после делают черное вино. Ферголощ обещал, что после того, как сражение завершится, юноша вправе навестить бордель и поискать в подвалах оного сие демоническое пойло.
Припомнив о просьбе метрополита, Кайрон с трудом, но все же убедил сержанта выпустить на волю заложников, членов семей контрабандистов. После чего наряду со стражами устремился в переулок Крютзер, где разгорелось кровопролитное противостояние с воителями, остающимися верными Картелю и Парелу Нотгельфу.
И когда подходило оное к концу, сражающихся окружили рондриане, ведомые метрополитом и маркграфом. Джаакон постановил, что отныне конфликт фракций завершен, и Ферголощу надлежит избрать нового управляющего, ибо прежде сию должность занимал приснопамятный Фалк. «Обычно победитель всегда проявляет милосердие», — неожиданно возразил рыцарю Сумудан. — «Да, равновесие сил нарушено, но его несложно восстановить. Конфликт начался с управляющего лагерем беженцев. Именно он принес несчастья Варунку, и посему должность эта должна быть упразднена. Джаакон, иные дела долго мешали твоим подначальным исполнять свою истинную задачу — защищать горожан от внешних угроз. В благодарность город предлагает представителю церкви принять новую должность — военного управляющего, которого изберешь ты. Но мы также извлекли урок из резни, случившейся в лагере беженцев. Слишком глубоко тлетворное влияние некромантов проникло в наш город, посему, метрополит, ты получишь помощь. И я создам должность черного управляющего, котороым именем Борона станет противостоять злому наследию нечестивого Раззазора и его миньонов».
«Очень умно», — медленно кивнул Джаакон, однако маркграф еще не закончил. «Капитан Ферголощ», — со значением произнес он новое звание командующего стражей. — «Как бы ты не решил поступить с Парелом — разгром Картеля пресечет поставки товаров в наш город. Избери из принадлежащих к городской страже индивидов — управляющего по налогам. Следуй закону и управляй торговлей, дабы Варунк процветал». Парелу Ферголощ велел убираться прочь из города…
Создавая должности трех управляющих, маркграф Сумудан поступал весьма мудро, ограничивая влияние пребывающих в городе сил и заставляя их стремиться к единой цели. Путь представители фракций и не были удовлетворены подобным решением, им пришлось принять его — дабы сохранить лицо и ради покоя в городе.
Донельзя уставший, Кайрон вернулся на постоялый двор, однако отца не обнаружил, зато отыскал написанное Кассио письмо, в котором некромантка указывала на последний компонент, необходимый для призыва демона: «Принеси в жертву своего родича, но он должен принять смерть по доброй воле». Нашего отца убедить оказалось несложно. Приходи в храм Прайоса, мы будем ждать тебя там. И поторопись. Если Азарил узнает… мы поплатимся за свои действия».
Преисполнившись праведной ярости, Кайрон поспешил в храм Прайоса, где обнаружил коленопреклоненного отца, а рядом с ним — Кассио. Отец уверял сына, что жертва — его собственное решение, однако Кайрон отказывался верить в это. Наверняка некромантка наложила на родителя заклятие принуждения!..
Кассио продолжала увещевать Кайрона, моля того не разрушать столь необходимый ритуал в последнее мгновение… но двери храма распахнулись, и внутрь ступила Азарил в сопровождении множества призванных низших демонов и борбарадийцев. «Кайрон, Кассио», — приветствовала эльфийка непокорных Пробудившихся. — «Какое трогательное воссоединение семьи. Не кручиньтесь, но я заберу с собой старого друга».
Повинуясь жесту ее, двое борбарадийев скрутили отцу руки за спиной, повели к выходу из храма. Азарил же, обратившись к Кассио, издевательски напомнила девушке, что та весьма искусна в интересных и запутанных играх, и пришел час сразиться с названным братом. Усмехнувшись, Кассио кивнула, и, обернувшись к Кайрону, изготовилась к бою. «Я — некромантка, которая использовала тебя так же, как обыкновенных мертвяков», — прошипела она, заметив колебания юноши. — «Я похитила твоего отца и хотела покончить с ним».
Обнажив клинок, Кайрон бросился в атаку, и двое начали танец смерти… Азарил и подельники ее отступили, с интересом наблюдая за поединоком… И когда пала Кассио, израненная, Азарил констатировала: «И вновь могущество Даров объединяется. Я буду ждать нашего воссоединения, Кайрон. Но не сейчас. Каландре следует немного передохнуть. Ведь единение Даров выматывает, знаешь ли». «Скольких Пробудившихся она была вынуждена убить для тебя, Азарил?» — прорычал юноша, но эльфийка лишь безразлично передернула плечами: «Может, одного, а может, и двух. В любом случае — ваша следующая встреча состоится под знаком Первого Паладина».
С этими словами Азарил и свита ее покинули храм, оставив Кайрона наедине с умирающей. «Все прошло как по маслу», — выдавил Кассио, когда юноша склонился над нею. Кайрон подумал было, что ослышался: о чем говорит некромантка?.. «О моем втором секрете», — пояснила та, сплевывая кровь; очевидно, осталось ей недолго. «Принеси в жертву своего родича, но он должен принять смерть по доброй воле». Я смирилась с этим еще до того, как ты обнаружил свой меч».
Смысл сказанного не сразу дошел до изумленного Кайрона. Стало быть… Кассио была искренна в своих устремлениях, и теперь надеялась, что жертва ее станет последним компонентом в ритуале призыва Жулгарота. «Азарил знала об этом?» — выдавил он, и губы девушки искривились в презрительной ухмылке: «Что я пожертвую собой ради тебя и этой глупышки Каландры? Нет, подобная мысль и прийти не могла в ее маленькую головку. Она слишком верит в свои способности к убеждению, но невозможно насаждать одновременно и свободу, и беспрекословное повиновение. И этому ее научит Жулгарот!.. Но сейчас это неважно, Кайрон. Темная Мать сильнее Жулгарота, и она заберет меня к себе… Если бы ты знал, сколь многих я истязала и убивала, то не печалился бы обо мне так сейчас».
Кассио открыла Кайрону истинное имя Жулгарота, после чего просила отнести тело ее в центр заклинательного круга. Юноша пребывал в полнейшем смятении: доселе никто и никогда не жертвовал ради него жизнью. Должно быть, девушка свято верила в то, что сумеет Кайрон одержать верх над демоном, и спасти ее, Кассио душу. Верила… и истово ненавидела Азарил…
И здесь, в оскверненном храме Прайоса юноша провел ритуал, призвав Жулгарота в мир смертный. Призрачные очертания демона соткались над заклинательным кругом. «Смертный! Зачем ты призвал меня в этот мир?» — вопросил Жулгарот, после чего с преувеличенной — наигранной ли? — вежливостью осведомился, чего изволит призвавший его. «Нужда в убийствах Пробудившихся, связанная с Дарами, должна прекратиться», — постановил Кайрон. «Стало быть, ты ратуешь за передачу Даров от одного Пробудившегося к другому без необходимости убивать при этом», — резюмировал демон. — «Мне это нравится, господин. Я могу это сделать. Но мне нужно кое-что взамен».
«Я должен был догадаться», — хмыкнул Кайрон. — «И чего же ты хочешь?» «Похищение, свершенное некогда твоим отцом, создало бреши в договоре, который я некогда заключил с Азарил», — поведал демон. — «Она пыталась закрыть сии бреши семью магическими печатями. Да, я связан с ними, как и ты, но обладаю большей свободой действий, чем она полагает. Я пронесу тебя через сферы и наделю могуществом, кое позволит тебе сломать печати. И когда ты сделаешь это, необходимость убивать друг друга для Пробудившихся исчезнет, и они обретут способность по доброй воле передавать дары друг другу». «А наши души?» — счел необходимым уточнить Кайрон, но отвечал Жулгарот: «Та, которую стремится заполучить Азарил, останется свободна. Шесть же принадлежат мне. Пятеро уже служат мне, но какая душа окажется шестой, и когда она явится ко мне — то тебе решать».
…Путешествие сквозь сферы бытия заняло лишь несколько мгновений, и Кайрон обнаружился, что находится в некоем чертоге… подле Каландры. Последняя обернулась к юноше, радостно улыбнулась… но что-то в облике ее казалось Кайрону… чужим. Быть может, черные доспехи, в которые была облачена девушка?..
«Симпатичные доспехи», — осторожно заметил Кайрон, оценивая ситуацию, в которой оказался… и новый образ возлюбленной. — «Готовишься стать Первым Паладином?» «Да нет, это просто символ», — улыбнулась Каландра. — «Для моих сподвижников». «Твоих… сподвижников?» — поразился юноша, и девушка кивнула: «Их можно назвать и свитой. Но пока что мы еще не схватили Азарил. Ее мы оставим напоследок».
«Каландра, что здесь происходит?» — воскликнул Кайрон, и отвечала Каландра: «Восстание, Кайрон. Конец старым укладам. Начало освобождения. И я рада, что ты здесь. Вместе мы добьемся успеха. Дары Жулгарота не смогут разделить нас». «Необходимость убивать», — кивнул юноша. — «Ты ведь знаешь о том, что Азарил стремится создать Первого Паладина». «Да, она многому меня научила», — не стала отрицать Каландра. — «Гораздо большему, чем следовало. Для нее мне пришлось делать ужасные вещи… но она просветила меня в демонологии, магии крови и учениях Святого Борбарада. И понял что, что истина — превыше всего, и что мы свободны. И если воля наша достаточно сильна, что сумеем мы низвергнуть и богов, и архидемонов. «Каждый человек — маг». Только представь, каким стал бы мир, если бы обещание Борбарада исполнилось. Полная свобода!»
«И вечная борьба», — парировал Кайрон, которому стало несколько не по себе от того, с каким жаром Каландра доказывала ему свою точку зрения. — «Подобно тому, как носим мы в себе Дары, о которых не просили». «То было первой ошибкой Азарил», — молвила девушка. — «Второй стало то, что принуждала она меня к поклонению Борбараду, и я страшилась, что это обречет душу мою на вечное забвение. Но третья ошибка будет ее окончательным падением. Каждый верующий должен обещать душу свою Борбараду; стало быть, они заключают договор с архидемоном. Скорее всего, с Амазеротом, Обманщиком. Договор необходим, чтобы верующий познал магию крови. Но есть способ расторгнуть его, и Азарил это известно. Она держит это в тайне, и тем самым обретает власть над последователями Борбарада. Но знание это — неотъемлемое право каждого человека. «Каждый человек — маг!» Никогда и никто впредь не станет продавать душу демонам за посулы могущества. Вот за что мы сражаемся!.. Ведь Борбарад был Альверанианом Запретного Знания, и почитают его те, кто отрицает запрет на вольнодумие. Его идеал — свобода. Но лишь тот, чья воля поистине сильна, может обрести ее. А сильной волей обладает лишь сильный разум».
«И нет пределов сему идеалу свободы?» — полюбопытствовал Кайрон, и Каландра молвила: «Твоя свобода заканчивает там, где заканчивается твоя воля. А воля открывает запретные врата. Тот, кто пройдет через них, может достичь всего». «То есть, магия крови», — уточнил юноша. — «Заклинания, сотворенные твоей собственной кровью… или кровью иных». «Во имя справедливости», — кивнула девушка. — «Старые боги установили полный контроль над магией, но заклинания Борбарада делают людей более равными». «И поощряют их взаимное противостояние», — возразил Кайрон. — «Наши Дары — лучшее тому подтверждение». «Таков закон мироздания», — ничуть не смутилась Каландра. — «Вечная борьба. Лишь она — путь к дальнейшему развитию, причина для того, чтобы полностью выкладываться в надежде достичь желаемого».
Каландра холодно призналась Кайрону, что покончила с двумя Пробудившимися, дабы развить свой Дар, усилить его… ведь мораль определяют победители.
«Мы изменились», — с горечью произнес Кайрон, сознавая, что возлюбленная его всецело прониклась идеями борбарадизма и ныне истово предана оным. «Дары делают нас сильнее», — уверенно заявила Каландра. — «И нам не нужно убивать друг друга, Кайрон. Мы будем сильнее этого!» «Да, я развил свой Дар», — признал Кайрон. — «Похоже, Жулгарот видит во мне эдакое оружие убийства. А как твой Дар?» «Помнишь тот портал в горе Молох?» — вопросила девушка. — «Оказывается, это Дар помог его открыть его. С тех пор я многое узнала о магии. О демонах. И порталах. Огромных порталах, ведущих к иным сферам бытия. Я могу открывать их и проходить через них. Прежде борбарадийцами верховодил Ксераан, и именовал он себя Портифексом Максимусом, величайшим стражем врат. Ныне сие — мое призвание».
«Стало быть, ты просто можешь переместиться в оплот Азарил?» — уточнил Кайрон, однако Каландра отрицательно покачала головой: «К сожалению, нет. Ее обитель защищена от проникновения посредством моих порталов. Возможно, подобное условие является частью ее договора с Жулгаротом».
«Я призвал Жулгарота», — признался Кайрон. — «Кассио открыла мне его истинное имя». «Понятно, Кассио», — кивнула Каландра. — «Стало быть, из вашего с ней противостояния ты вышел победителем? Или она открыла тебе имя по доброте душевной?» «Она отдала жизнь за то, чтобы нам не пришлось сражаться с тобой», — произнес Кайрон, отчаянно пытаясь найти к собеседнице хотя бы намек на Каландру прежнюю… но тщетно. — «Чтобы положить конец противостоянию Пробудившихся. Жулгарот рассказал мне, что в этом монастыре находятся семь печатей. Я должен уничтожить их, чтобы договор демона с Азарил оказался разорван. И тогда мы сможем передавать Дары друг другу по доброй воле».
«Печати!» — воскликнула Каландра, и на лице ее отразилось озарение. — «Кайрон, я немедленно должна поговорить с Сегалом. Позже все объясню. Я люблю тебя, но это действительно очень важно». Каландра напомнила юноше, что нападение последователей Азарил случится весьма скоро, и надлежит отразить его во что бы то ни стало. После чего девушка покинула комнату, и юноша остался один, пребывая в совершенном смятении мыслей и чувств.
Кайрон выступил в коридор, и, пообщавшись с находящимися в сопредельных залах борбарадийцами, выяснил, что находится в тайном монастыре церкви Борбарада, сокрытом в горах Черного Полумесяца, служащими границей между Лугами и Темными Землями. Миновав главный зал, находились в котором мемориальные плиты, установленные во славу павшего Ксераана и могущественной Пардоны, осуществившей шестую инкарнацию Борбарада в мире смертном, Кайрон перекинулся парой слов с сектантами. Практически у каждого из них имелись собственные мотивы, дабы отринуть власть над собой Азарил и примкнуть к Каландре — некоторые истосковались по роскоши и величию, коими располагали в годы правления Ксераана, иные же приняли для себя мятежные идеи Каландры, желавшей кардинально изменить церковь. Ведь, по мнению многих борбарадийцев, Азарил извратила учения Повелителя Демонов себе в угоду…
Так, мятежники заняли обширное крыло монастыря, наглухо заколотив двери, ведущие в иные пределы обители. Вне всякого сомнения, Азарил и приспешники ее уже вернулись из Варунка, и в скором времени нанесут удар, ведь Верховная Пророчица не потерпит подобного своеволия со стороны той, которую считала прилежной своей ученицей.
Действительно, довольно скоро последователи Азарил ворвались внутрь оплота мятежников, и кровопролитное сражение разразилась в стенах тайной обители борбарадийцев. Обе стороны призывали демонов, бросая тварей друг против друга… Противостояние завершилось победой сторонников Каландры — пусть даже и временной, ведь следующий удар наверняка не замедлит последовать…
Разыскав Кайрона, девушка прежде всего извинилась за то, что так поспешно его покинула, молвив: «Я подозревала, что печати сии имеют огромное значение. Поэтому Сегал и хотел привязать к ним Катехизис. Из семи душ будет рожден Первый Паладин!» «О Первом Паладине я уже слышал», — вздохнул Кайрон. — «Но кто такой этот Сегал? И что за Катехизис?»
«Сегал долгие годы являлся истовым последователем Святого Борбарада», — пояснила возлюбленному Каландра. — «Никто не ведает о Дарах Жулгарота больше, чем он. Сегал… он наш настоящий отец, Кайрон». «Может, он твой отец», — возразил юноша. — «Мой же — в плену у Азарил!» «Успокойся», — велела юноше Каландра. — «Человек, который вырастил нас, находится здесь. Пока что он в руках Азарил, но мои люди вскоре отыщут его».
«Я сам его отыщу», — начал было Кайрон, однако Каландра упреждающе подняла руку, молвив: «Сейчас Катехизис куда более важен. Это книга. Забери ее с собой, когда разобьешь печати. Шесть печатей находятся здесь, в монастыре, седьмая же — Печать Помазания — в оплоте Азарил». Кайрон удрученно покачал головой: и вновь недомолвки… для которых сейчас совсем не время…
Юноша потребовал рассказать ему все, без утайки, и Каландра согласно кивнула, изрекла: «Мои люди верят в меня, они следуют учениям Борбарада и считают меня его наследницей… И дело не только в душах сектантов, Кайрон…» Она замялась, помедлила… после чего призналась: «Мы создаем Новую Церковь».
«Но борбарадийцы — наши враги!» — взорвался Кайрон. — «Они преследовали нас долгие годы, продали наши души демону, да и вообще — убили тысячи людей!» «Я знала, что ты скажешь это», — тихо произнесла Каландра, глядя юноше прямо в глаза. — «И я хочу, чтобы окончательное решение о Новой Церкви стало и твоим тоже. Сегал говорит, каждая печать станет подводить тебя к принятию решения. И, как бы ты не поступил, слова о выборе твоем появятся в книге, которая станет основой Новой Церкви — Катехизисом. Но даже если ты решишь в итоге, что книга должна быть сожжена — я приму это. Обещаю, любимый. А сейчас поговори с Сегалом».
«Расскажи мне об этом Сегале», — вернулся Кайрон к предыдущей теме, и Каландра с готовностью молвила: «Он мой истинный отец. Как и человек, которого называешь отцом ты, он был последователем Азарил. Но Сегал видел больше, чем просто кровь и жертвы в борьбе Пробудившихся друг с другом. Он сознавал величие Первого Паладина и изучал Дары Жулгарота на протяжении долгих лет. И он воспротивился власти Азарил, открыто выступив против нее. Он не стал похищать детей, как это сделал твой отец, лишь затем, чтобы унизить Азарил».
«Отец рассказывает эту историю по-иному», — нахмурился Кайрон, но Каландра лишь пожала плечами: «Он научил нас трусости и изворотливости. А также всяческим запретам. Потому, что он никогда не верил в нас. Сегал же верит — в нас и в тех, кем мы станем».
Каландра передала Кайрону фолиант — Катехизис, страницы которого покамест оставались пустыми. После чего юноша поспешил разыскать в одном из чертогов монастыря Сегала — пожилого мужчину, правая часть лица которого была изуродована — скорее всего, обожжена; отсутствовал и правый глаз. «Я обучил Каландру слову Повелителя», — признался Сегал. — «И могуществу Дара. Я продолжал верить в нее, когда она была одна. Я сделал из девочки предводительницу. А она приняла меня как отца. Понимаю, что не могу просить того же от тебя. Я должен заслужить это. Но я надеюсь, ибо продолжаю верить. В тебя. И в того, кем тебе уготовано стать судьбой».
«Хочешь стать моим отцом?» — неуверенно вопросил Кайрон, пытаясь понять, действительно ли искренен этот кажущийся совершенно безобидным и мудрым седовласый человек… борбарадиец, о чем не следует забывать. «Я знаю, отцом ты зовешь другого», — вздохнул Сегал. — «Мягкосердного человека, не верящего в добро. Именно поэтому он стал лжецом и предателем — тебя, Азарил, и меня тоже». «Азарил пленила его», — напомнил собеседнику Кайрон. — «Он может быть где-то здесь». Сегал обещал, что попытается выяснить, где Верховная Пророчица держит отца юноши, наверняка жестоко истязая его, и цену помощи своей он назовет после…
«Пробудившиеся называли меня своим братом», — произнес Кайрон. — «Каландра видит в тебе отца, и то же просишь от меня ты. Почему?» «Азарил избрала меня и человека, которого ты называешь отцом, чтобы зачать Пробудившихся», — отвечал Сегал. — «Мы должны были стать вашими наставниками и защитниками. Он ушел. Я остался. Погибло пятеро моих чад… и в этом тоже моя вина. Ведь я верил в то, что образование — превыше всего. Что Дары непременно должны развиваться подле меня, ведь никто не изучал их так долго и тщательно, как я! Но один за другим, Пробудившиеся оставляли нас. Гамат, Кассио… даже верный, казалось бы, Фалк мог вот-вот отринуть нас… Вернулись лишь вы двое, и ваши Дары — самые могущественные, ибо познали вы хаос пред своим Пробуждением. Я рад, что убийства подходят к концу. Я любил всех своих детей. И пусть понять и принять это нелегко — вас двоих я тоже очень люблю. В вас я вижу то, что зрел в своих детях, и тех, кем вы однажды можете стать».
«Сегал — поведай мне о Первом Паладине», — просил Кайрон, и борбарадиец с готовностью кивнул: «Первый Паладин — величайшее обещание Борбарада. Будучи человеком, он, тем не менее, возвысится над всеми смертными. Его совершенный интеллект и непомерное могущество — Азарил жаждала заполучить все это для себя. Паладин должен был стать ее послушной марионеткой. Глупым созданием, способным сокрушать целые империи, почитаемый последователями, столь же глупыми и безвольными. Кайрон, только представь, чего ты смог бы добиться, став Паладином! Или Каландра! И вы оба сможете продолжать жить! Нужно лишь сломать несколько печатей, и тогда… Все в твоих силах!»
Кайрон кивнул: звучит совсем неплохо… «Ты обучил Каландру?» — задал он следующий вопрос Сегалу, и отвечал тот: «Да. Сперва она была донельзя упряма. Но любопытство победило. Она отринула сомнения и стала лучшей моей ученицей. Она вдохновила меня восстать против власти Азарил. Каландра доказала мне, что природа Даров — свобода, тварный хаос!» «Их природа демоническая», — напомнил Кайрон, но мужчина лишь отмахнулся от сего замечания: «Да какая разница! Никто не может поставить Дары себе в услужение, они развиваются и усиливаются сами по себе! Вот в чем истинное созидание!»
Ты говорил, мой отец предал вас», — напомнил Кайрон, и Сегал вздохнул, пожал плечами: «Может, он рассказал тебе, как выкрал вас. Из сострадания. Из человечности… Но правда в том, что он хотел отомстить. Азарил привела его в ярость, ибо осознал он, что стремится она к более высокой цели, нежели просто делить с ним ложе. И когда она оказала ему и мне высочайшую честь, позволив зачать вас, это привело его в неописуемую ярость. Его гордость была задета, он чувствовал себя отверженным. И, дабы отомстить, он похитил вас».
«И ему долгое время удавалось скрываться», — констатировал юноша. — «Так такое стало возможным». «Я оберегал его», — признался Сегал, и, указав Кайрону на свое обезображенное лицо, добавил: «Раз за разом направлял поиски по ложному следу. Азарил узнала об этом и опалила мне лицо… Я сделал это, потому что он бежал с твоей матерью. А жизнь ее для меня была дороже собственной».
Больше на эту тему Сегал говорить отказался, и разъяснил юноше суть магии печать, каждая из которых олицетворяла один из Даров и заключала в себе могущество Жулгарота. Дабы разбить печати и ослабить магию договора Верховной Пророчицы с демоном, Кайрону понадобятся камни-ключи, заполучить которые непросто. «Они сами — испытание, призванное выяснить, достоин ли ты владеть ими», — рассказывал Сегал. — «Ты должен понять те силы, которые они тебе предлагают — и превозмочь то, чем ты еще не стал. Азарил надеется воспользоваться печатями, чтобы взять под контроль тело и душу последнего из Пробудившихся. Но печати обладают и собственной волей, ибо содержат в себе глубочайшие таинства нашей веры. Они подчинятся тому, кто разобьет их, и даруют Первому Паладину могущество в соответствии с выказанной тем волей. Именно поэтому каждая из печатей задаст тебе вопрос».
«И ответ будет начертан в Катехизисе», — закончил за борбарадийца Кайрон, и Сегал утвердительно кивнул: «Как знак тем, кто прочтет сей священный фолиант. Каландра желает, чтобы ты создал основы Новой Церкви. Посему прояви мудрость, избирая, какие именно постулаты необходимы нашей религии, а какие надлежит отринуть. Сущности печатей поможет тебе в этом, явив видения преимуществ и недостатков сих постулатов».
Три печати, пребывавшие в главном зале монастыря, олицетворяли Бракосочетание в рамках борбарадизма, а также Крещение и Посвящение. Перво-наперво Кайрон проследовал в библиотеку, где разыскал камень-ключ для Печати Бракосочетания. Видение предстало юноше, в котором обратился к нему бесплотный голос, прося принять решение для Новой Церкви Борбарада — следует ли сохранить для посвященный ритуал бракосочетания, символ единения двух любящих сердец?.. Да, брак — это вечное противостояние, но, быть может, оное, а также любовь сделают супругов более усердными последователями слова Повелителя?.. В видению Кайрону предстали призрачные образы отца и Сегала. Первый утверждал, что вечное противостояние невозможно, и брак обречен на распад, ибо любовь на самом деле — лишь иное название для животных инстинктов, и само таинство брака идет вразрез с доктриной о свободе Борбарада. Сегал возражал, утверждая, что любовь столь же могущественна, как и магия, ибо усиливает она волю индивидов, и те сообща стремятся дополнить друг друга, стать равными, что подтверждает доктрину — «Каждый человек — маг!»; да и дети, рождающиеся в браке, позволят церкви процветать.
«Борбарадийцы должны иметь возможность вступать в брак», — постановил Кайрон, и развеялось видение, а на странице Катехизиса возникли следующие слова: «Борьба — любовь, и любовь — борьба. Посему, верующий, тебе и дано Таинство Бракосочетания — дабы ты с возлюбленным твоим боролись за то, что действительно важно. И вкладывали в борьбу тела свои и души, а не только жалкие ревность и зависть».
У заполненного кровью фонтана в главном зале монастыря юноша обнаружил ключ-камень для Печати Крещения. И вновь — то же видение, те же два образа, прагматика-отца и идеалиста-мыслителя, Сегала. Ведь в иных церквях новорожденное дитя крестят именем одного из божеств, дабы таинство сие оградило ребенка от демонического воздействия до тех пор, пока он не станет достаточно взрослым, чтобы делать жизненные выборы. В случае смерти индивида душа его отправляется к божеству… однако Борбарад учит, что душа смертного принадлежит лишь ему самому. Следует ли крестить детей, дабы души их в посмертии отправлялись к Повелителю?.. Образ отца настаивал на крещении, утверждая, что в этом случае добродетели свободы будут привиты ребенку с юных лет, и обретет он силу более скоро. Кроме того, поскольку борбарадийцы имеют дело с демонами, Борбарад сумеет оградить душу крещеного именем его ребенка от демонического влияния. Образ же Сегала возражал, утверждая, что крещение — пережиток прошлого, ибо истинный последователь Борбарада сам решает, кому посвятить свою душу.
«Дети должны быть крещены», — постановил Кайрон, и в ту же секунду новая страница возникла в Катехизисе: «Душа твоя принадлежит лишь тебе, и даже Повелитель лишь заимствует ее на время. Вот почему, верующий, ты должен проводить Таинство Крещения при рождении ребенка. Ибо Повелитель оградит его от когтей твоих служителей, до того дня, когда он — с его благословения — обретет силу и станет свободен».
Ключ-камень к Печати Посвящения означился в подземной алхимической лаборатории, и в представшем видении Кайрону надлежало решить, следует ли Новой Церкви создать обряды и таинства, необходимые для посвящения верующих. «Порядок — часть учения Борбарада», — утверждал призрачный отец, — «могущий повергнуть хаос. Паства последует лишь за теми, коих они сами возвели в сан — тех, кто отдал вере душу свою и силы. Ксераан уничтожил церковь не потому, что создал церковные институты, а потому, что сделал возможным покупать положение в иерархии за деньги. Но создание должной церковной структуры необходимо, ибо олицетворит собой превосходство разума». «Наш дух повергает хаос», — соглашался образ Сегала. — «Но лишь когда мы противостоим ему. Чем более сложны церковная иерархия и правила, тем меньше остается возможностей для привнесения чего-то нового. Ксераан попробовал следовать сим путем — и потерпел поражение. Да, он создал церковные должности, и распределение их позволило нечистым на руку проникнуть в ряды верующих. Лидером надлежит становиться посредством собственных способностей и желаний — а не с дозволения остальных».
Кайрон постановил, что посвящение для новообращенных необходимо, и от установления иерархии церковь лишь выиграет. Так, третья печать оказалась снята, а на страницах Катехизиса возникли следующие слова: «Твой разум упорядочен, и порождает лишь порядок. Хаос — враг, которого надлежит подчинить. Посему, верующий, ты и обретаешь Таинство Посвящения. Ибо церковь — воплощение порядка, и наблюдается это во всех без исключения ее институтах».
Кайрон вознамерился было проследовать в монастырский сад, дабы продолжить развеивать наложенные на печати двеомеры, однако подоспевшая Каландра поведала возлюбленному, что люди ее сумели обнаружить отца, находящегося в темнице. Наряду с Кайроном девушка спустилась в подземные пределы, и довольно скоро заметили они отца; выглядел последний неважно — Азарил не отказывала себе в пытках, и ныне на лице несчастного зияла пустая окровавленная глазница. Впрочем, лицо Каландры выражало лишь решимость и ожесточенность. «Мы предлагаем тебе помощь, старик», — раздраженно бросила она. — «Так что пользуйся ею, и побыстрее». «Теперь я вижу, ты стала дочерью Сегала», — удрученно покачал головой отец. — «Дар делает тебя созданием Азарил… и марионеткой демона». «Да, ты изменилась, Каландра», — поддержал отца Кайрон. — «Хочешь правды? Вот она!» «Да что вы двое знаете о правде?!» — взорвалась девушка, после чего, посоветовав Кайрону как можно скорее вытащить «этого старого глупца» из темницы, удалилась.
Дождавшись, когда шаги ее затихнут вдали, Кайрон обернулся к отцу: «Что Азарил хотела от тебя? Она ради отмщения лишила тебя глаза?» «Она сказала, что я должен прозреть», — невесело усмехнулся отец. — «И все рассказала мне, с какой самоотдачей Каландра усваивает ее уроки. И как она начала принимать Сегала своим отцом. А затем она сказала, что каждое знание имеет соответствующую цену… и лишила меня глаза… Мне было стыдно рассказать тебе об этом прежде, но… мы с Азарил были любовниками. Из-за нее я оставил Клевер, моих друзей — Ферголоща и Парела. Она уже тогда поклонялась Борбараду, но мне на это было наплевать. Я любил ее. Но она никогда не открывалась мне всецело, каждый раз отступая в последнее мгновение. Я думал, что она играет со мной, бросает своеобразный вызов. Но она продолжала отдаляться от меня все дальше и дальше, углубляясь в борбарадизм. Наконец, она воспользовалась Сегалом, чтобы избавиться от меня. Возможно, думала, что у нее нет выбора».
«Сегал стал ее любовником?» — уточнил Кайрон, но отец покачал головой: «Хуже. Она провела ритуал, в котором были созданы ваши Дары. Она велела нам принять участие в великом состязании, умолчав о том, что получает победитель. Она сказала — это для того, чтобы выяснить, кто из нас лучший. Я думал, речь идет о том, с кем она останется. Но когда мы с Сегалом наконец встретились, она открыла нам правду. Последнее противостояние между им и мной так и не состоялось».
«Что же произошло?» — вопросил Кайрон, и отец с горечью молвил: «Семь детей от семи дев. Кто-то должен был зачать их. Мы с Сегалом подчинились. Лишь позже я осознал, что Азарил таким образом отвергла меня раз и навсегда. Осознание этого побудило меня выкрасть вас. И теперь она мне отомстила за это».
…Кайрон вывел отца из темницы, передал на попечение последователей Каландры; сам же вновь разыскал Сегала, гадая, связано ли отсутствие правого глаза у сего мужа с лишением сего же органа у отца. Азарил решила таким образом «уровнять» обоих?.. Или же сам Сегал приложил руку к пыткам ненавистного предателя?..
Впрочем, сам Сегал божился, что не видел Азарил с самого начала мятежа, и Кайрон счел возможным оставить эту тему, ибо ожидали его Печати Исповеди, Взросления, Плоти и Крови.
Ключ-камень к Печати Плоти и Крови юноша обнаружил здесь же, в саду, в зарослях черных виноградных лоз. Сломав с помощью сего артефакта печать, зрел он в видении знакомые образы, а бесплотные голоса вещали о том, как плоды черной лозы расширяют сознание смертных, что необходимо при проведении магических ритуалов; как и наставлял Борбарад, верующие творят волшбу, используя собственные жизненные силы. С одной стороны, изобилие черного вина позволит верующим отказаться от магии крови, от многочисленных жертвоприношений; к тому же, исходит растение сие от архидемона, да и сам Борбарад не гнушался использовать демоническое могущество ради достижения собственной цели. С другой стороны, Борбарад выражался предельно ясно: основа магии — крови… а не черное вино. Да, замена крови на вино избавит ритуалы от необходимых жертвоприношений, но ограничит могущество подобной волшбы, да и возможное демоническое воздействие затуманит разумы проводящих ритуалы смертных».
«Черное вино надлежит использовать в ритуалах Новой Церкви», — постановил Кайрон, и новый завет отразился в Катехизисе: «Душа удерживается тремя вещами: плотью, кровью и духом. Демонические сущности жаждут заполучить оное. Однако Таинство Плоти и Крови позволит тебе пожертвовать им черное вино. Это снизит число врагов твоих, но не защитит тебя от темного отравления».
Ключ-камень к Печати Исповеди юноша обрел, возложив определенные фолианты на постаменты в монастырской библиотеке, после чего, сломав печать, вновь оказался пред моральным выбором. Ведь если верующие сталкиваются с трудными жизненными решениями, как им следует поступить?.. Да, тайная исповедь пришлась бы кстати, но допустимо ли подобные выражение слабости в Новой Церкви? Новообращеные в веру станут цепляться за осколки прежней морали, что затруднит постижение ими церковных доктрин; на исповеди же служители помогут им очистить разумы от ненужных сомнений, пояснив, что сильные создают собственную мораль, не считаясь с закостенелыми догмами. Да, мгновения слабости есть у каждых, посему таинство исповеди будет необходимо… Но с другой стороны, истинный верующий сознает, что все смертные стремятся к власти и могуществу, и проводящие таинство служители — не исключение; зачем позволять им обретать знания о слабостях иных, если в дальнейшем знание сие вполне может быть использовано тем во зло?.. Исповедь сделает верующих слабыми, заставит их жалеть самих себя, что недопустимо для истинных борбарадийцев, с гордостью принимающих все победы свои и поражения.
«Даже борбарадиец должен иметь возможность проявить слабость», — таковым стало решение Кайрона, и означилось в Катехизисе: «Свободен тот, кто решает. И совесть его чиста так же, как дух. Но ноша может оказаться тяжелее, чем ты полагаешь. Посему, верующий, тебе даровано Таинство Исповеди. Ибо в один день ты можешь оказаться слаб, а на следующий станешь вдвое сильней».
Дабы обрести ключ-камень к Печати Взросления, Кайрону пришлось разыскать в пределах монастыря кусты кроваволистника, сжечь собранную с них листву в чаше у подножья статуи Борбарада. В видении, снизошедшем на юношу после раскола шестой печати, встал иной вопрос: согласно учениям Повелителя, борьба за власть вечна, но что происходит, когда ученик обретает большее могущество, нежели наставник его? Разве не воспользуется он первой же возможностью, чтобы сразить обучившего его — ведь по доброй воле наставник навряд ли расстанется с обретенной властью?.. Если взглянуть на сию дилемму с одной стороны, то да — очевидно, что нетерпеливые ученики бросят вызов своим наставникам… Но в непременных противостояниях многие одаренные ученики и мудрые наставника расстанутся с жизнями, и если отринуть некое символичное Таинство Взросления, церковь ослабнет, ибо превосходство свое ученики станут доказывать в поединках. Посему символический ритуал необходим, он придаст аколитам уверенности и еще крепче свяжет их со старейшими верующими в церковном братстве… С другой стороны, уважение можно заслужить лишь деяниями, и за принятие в лоно церкви надлежит сражаться. Если наставник поистине мудр, он должен вовремя разглядеть вероятную угрозу со стороны ученика, и отвратить ее… И если он будет он страшиться мести со стороны ученика, то может и презреть свои обязанности по отношению к нему.
Кайрон, однако, возвести, что Таинство Взросления необходимо, ибо таким образом угроза церкви со стороны внутренних конфликтов исчезнет. «Наставник, знай», — значилось ныне в Катехизисе, — «ученик твой тебе подобен! Его успех может означать крах — как его, так и твой. Посему дано тебе Таинство Взросления, дабы мог ты наставлять и учиться как можно лучше, и не опасался бы дня последнего противостояния с учеником».
…Силы Азарил вновь атаковали лагерь мятежников, и последние едва сумели сдержать чудовищный натиск сектантов, демонов и ящеролюдей-ахазов, новых союзников Верховной Пророчицы… Нападающих удалось отбросить, однако потери среди последователей Каландры были поистине велики. Неужто мечте о Новой Церкви так и не суждено осуществиться?..
Настал час нанести удар по внутреннему святилищу монастыря, укрылись в котором Азарил и ее приспешники. Кайрон обратился было за помощью к Сегалу, и тот усмехнулся, молвив: «Тебе ведь армия нужна, так? Что ж, я помогу тебе, однако потребую кое-что взамен. Я лишь хочу быть для тебя отцом, и чем скорее ты исполнишь мою просьбу, тем скорее окажешься мне ничего не должен». «Что за бред?» — вырвалось у Кайрона, и борбарадиец с готовностью закивал: «Такой же бред, как и сама любовь. Лидер должен сознавать это, и я горжусь тем, как быстро ты учишься. Но мне необходима твоя услуга… и тогда ты получишь армию».
Интересно, сознает ли Сегал, что подобными… забавами ставит под угрозу все, к чему стремится Каландра?.. Или… истовым приверженцем восстания выступает лишь с виду?.. Впрочем, сейчас не время задаваться вопросами об истинных мотивах Сегала; последний же сообщил Кайрону, что желает обрести бутыль с кислотой, оставшуюся в подземных склепах монастыря, вход в которые находится под статуей Борбарада во внутреннем дворе.
Обещав, что вернется как можно скорее, Кайрон устремился в древние склепы, где захоронены были ближайшие сподвижники Борбарада, выступавшие за ним в час предыдущих смертных воплощений Повелителя Демонов.
Перебив остающихся в склепах демонов, Кайрон разыскал бутыль с кислотой, преподнес ее Сегалу… а тот, ничуть не смутившись, предложил юноше поговорить о следующей услуге, которую тот должен ему оказать. «Он борбарадиец, Кайрон», — подошел к сыну отец, слышавший разговор. — «Его долг в том, чтобы предать тебя». «А, вернулся-таки», — прошипел Сегал, и двое ненавидяще воззрились друг на друга. — «От боли хоть вопить не разучился».
«Ты украл мою дочь», — скрежетнул зубами отец. — «А теперь хочешь настроить сына против меня». «Она — моя дочь», — возразил Сегал. — «А ты — ее похититель». «Я хотел спасти ее душу!» — воскликнул отец. — «А здесь она лишь потому, что ты заставляешь ее плясать под свою дудку!» «Она избрала меня по доброй воле», — отрезал Сегал. — «Но я не ставил пред ней запреты и не лгал ей всю жизнь. Потому что я люблю такой, какая она есть. И какая станет. Ее — и Кайрона!»
Кайрон напомнил обоим, что силы Азарил могут нанести следующий удар в любое мгновение, покончив с мятежниками Каландры. Сегал вновь не преминул напомнить, что первую услугу — плата за сулимую армию — юноша уже ему оказал, вторую же еще должен — за установление местонахождения бывшего в застенках Верховной Пророчицы отца и за отвлечение в момент освобождения последнего внимания Азарил.
«Я предложил прихвостням Азарил интересную идею», — злобно процедил он. — «Возможно, именно взор мешает предателю узреть собственные ошибки. Ведь некогда ты нарушил свое обещание, и за это мое лицо было обезображено. Теперь мы квиты, и Кайрон согласился на то, что это было необходимо. Верно ведь?» Отец обернулся к Кайрону; на лице его читалась целая буря эмоций — боль, недоверие, гнев, смятение… «Он сказал, что отыщет тебя», — попытался объяснить юноша. — «Любой ценой. Я не знал, что все так закончится».
Но отец осознал лишь то, что не может доверять ровным счетом никому… в том числе и Кайрону. Сегал уже лишил его Каландры, а теперь стремится заполучить и сына… «Думаю, он все сделает, чтобы спасти Каландру», — с легкой усмешкой продолжал говорить Сегал, испытывающе глядя на Кайрона. — «И ему нужна армия. Армия ахазов. Сейчас оные — ящеролюди — обращены в камень, и статуи их пребывают подле лагеря Каландры. Я расскажу тебе, как вернуть им плоть. Но за это мне нужен маленький, символический жест с твоей стороны. Около внутреннего двора ты найдешь комнату, в которой выросли твои родичи. Обрати же с помощью принесенной тобой кислоты в черную жижу инкубаторы, в которых некогда находились младенцы. Это станет для меня знаком, что ты выбрал сторону, за которую станешь сражаться… и свою истинную судьбу».
«Ты хочешь пробудить ахазов?» — вскричал отец. — «Этих бездумных машин для убийств? Я уже видел, как однажды это сделала Азарил!» Однако, зная, как снять окаменение с ахазов, отец не спешил делиться знанием сим с сыном; возможно, пребывание в монастыре изменило его, сделав послушной марионеткой Сегала. «Что ж, тогда я тоже попрошу тебя о символическом жесте», — произнес он, обращаясь к Кайрону. — «В помещениях монастыря ты обнаружишь фрески, изображены на которых семеро Пробудившихся, сошедшихся в противостоянии. Уничтожь их с помощью кислоты. Это самое меньшее, о чем я могу просить человека, который хочет остаться моим сыном».
«Что еще за инкубаторы?» — нахмурился Кайрон, и отвечал отец: «В них были заключены тела ваших матерей в час призыва Жулгарота. Сегал тем самым хочет уничтожить всю память о человеческой природе Пробудившихся». «Их участь — в становлении Первого Паладина», — высокопарно возвестил Сегал, но отец лишь презрительно сплюнул: «Участь, о которой они не просили. И та, которая несет им погибель. Они не твои священные герольды новой эпохи. Они были смертными, и никогда не просили ни о чем боле». Сегал, однако, не соглашался: «Путь был для них предначертан. Без Даров они и не родились бы никогда. Твое предательство не только увело Кайрона и Каландру от предначертанного, ты лишил их детства. Ты не хотел зачинать Пробудившихся, а затем взял да украл двоих, обратив их в своих верных созданий». «Остальные Пробудившиеся мертвы», — увещевал отец Кайрона. — «Не уничтожай эти инкубаторы. Они — последние свидетельства того, кем вы были прежде».
«А что же фрески?» — поинтересовался юноша, размышляя, как следует ему поступить, и Сегал с жаром воскликнул: «На них — судьба Пробудившихся! От крещения их в крови матерей до единения в воплощении Первого Паладина!» «История о созданиях, рожденных из смерти, чтобы нести смерть», — с горечью произнес отец, однако Сегал назидательно изрек: «В этом мире выживает сильнейший, таков уж уклад. Но эти фрески напомнят Пробудившимся, что над ними не властны законы низших смертных. Что ты видишь, когда зришь свое отражение, Кайрон? Прошлое? Свою бытность сыном человека, которого именуешь отцом?.. Или же будущее? Все великие деяния, которые можешь однажды свершить».
Кивнув обоим, Кайрон устремился прочь; он уже принял решение. Льстивые, высокопарные речи Сегала никак не вязались с его холодным, расчетливым взором. Превозношение Пробудившихся — наверняка способ для борбарадийца самому прикоснуться к могуществу, не более… Посему Кайрон счел доводы отца куда более вескими и разумными, уничтожил фрески кислотой… Он никогда не узнает наверняка, кто из двоих его настоящий отец, но избрал человека, который вырасти его, защищал и лгал всю жизнь.
«Без всего того, чему ты научил меня, я бы сейчас не стоял здесь», — признался он отцу, вернувшись в зал. Сегала нигде не было видно; наверняка он, раздраженный и разочарованный, удалился, не желая боле общаться с Кайроном. «Давай же пробудим вместе каменную армию», — с облегчением улыбнулся отец, положив руку на плечо сыну. — «Вернуть плоть им может зачарованный кристалл, однако несколько осколков его находятся у сторонников Азарил».
Кайрон вознамерился разыскать оных немедленно, но, помедлив, осведомился у отца: «Ты знаешь о решении Каландры? Касательно Сегала?» «Она, она решила оставить нас ради него, и ради борбарадийцев», — отвечал отец. — «Она соблазнилась лживыми речами Сегала. Как и тысячи до нее, он оказалось искушенной посулами могущества. Но, быть может, она хотя бы будет счастлива. Со своим родным отцом. Она хочет добра, но творит зло. Как и все, избравшие для себя Борбарада. Я знаю, ты хочешь, чтобы она превозмогла влияние Дара, но пока этого не произойдет, вы оба в опасности. Ибо рано или поздно, но Дары поглотят вас. Именно поэтому тебе не следует приближаться к Каландре… Но, по крайней мере, вы друг друга любите, и это поистине ценно».
Разыскав в монастыре сподвижников Азарил и, покончив с ними, обретя осколки кристалла, Кайран устремился по направлению к залу, в котором долгие столетия оставались каменные изваяния древних ящеролюдей, ахазов. По пути юноше встретилась Каландра, которая постановила, что эту ночь — последнюю перед решающим противостоянием с Верховной Пророчицей — они проведут вместе. Кайрон, однако, ответил отказом, убедив возлюбленную в том, что страсть, испытываемая ею, всецело исходит от дьявольского Дара, ведь любовь их выше низменных инстинктов.
К счастью, обоим удалось превозмочь Дары, осознав, что уничтожают те их чувства. Приблизившись к пьедесталу, покоился на котором разбитый кристалл, Кайрон соединил осколки воедино… пробудив ящеролюдей от долгого сна. Наряду с последователями Каландры ахазы устремились ко внутреннему святилищу монастыря, схватились с верными Азарил борбарадийцами.
Кайрон и Каландра же достиг святилища, где Верховная Пророчица без устали творила заклятия призыва, и ступали в мир демоны… Но двое повергли эльфийку и миньонов ее, и Каландра, с презрением воззрившись на свою немезиду, изрекла: «Мои люди уже близки к тому, чтобы узнать секреты заключенных тобою договоров с демонами. И та сила, с помощью которой ты хотела сделать нас своими послушными марионетками, принесет свободу в мир!»
Азарил молила девушку выслушать ее, ведь теперь, когда сломлена Кайроном последняя, седьмая печать в сем святилище, в мир проникла новая сила — Жулгарот! «Молчать!» — рявкнула Каландра, и даже Кайрон вздрогнул — столь разительна казалась перемена, произошедшая с возлюбленной его. — «Эпоха Великой Пророчицы завершилась! И Новая Церковь дарует миру светлое будущее!»
На глазах потрясенного Кайрона девушка сотворила сияющий портал, постановив, что ведет тот в гору Молох, и, заняв золотой трон Раззазора, натравит демонов друг на друга, пока не останется их в Авентурии вовсе. «Миньоны хептархов, служители Двенадцати, наемники принцев», — вещала Каландра. — «Те, кто охотились на нас и порабощали нас издревле. Но теперь печати, сдерживавшие нас, разбиты! Кайрон, сбросим же цепи тирании! Мы — та сила, которая вернет народам их свободу! Мы — борбарадийцы!»
«Все эту кашу заварили именно миньоны Борбарада», — процедил Кайрон, встревоженный и обескураженный пламенными речами Каландры. — «Я не стану участвовать в этом. То, что ты задумала, — безумие! Даже ты не сможешь управлять ордами демонов, которых намереваешься призвать!» «Да на чьей же ты стороне?» — недобро прищурилась девушка, но Кайрон лишь покачал головой: «Каландра, я всегда буду следовать за тобой… но только не на эту войну». «Кто не со мной — тот против меня», — отрезала девушка, после чего просила юношу поскорее решить судьбу Азарил и спешить в недра горы Молох.
Портал закрылся за ее спиной, и эльфийка, наблюдавшая со стороны за становлением истинной наследницы Борбарада, тихо молвила: «Неразумное дитя. А ведь она могла бы стать Первым Паладином… Но теперь Жулгарота не остановить. Демон уже использовал нас с тобой, теперь пришел черед Каландры». «И что это должно означать?» — нахмурился Кайрон, и отвечала Азарил: «Ты ведь не думал, что я стремилась контролировать Первого Паладина исключительно из-за жажды власти? Ты считал меня настолько глупой? Паладин должен был стать символом для церкви. Молодым и могущественным… таким, как Каландра. Я даровала Жулгароту слишком много силы в этой сфере, но связь моя с Пробудившимися не позволяла демону управлять ими. Ты же уничтожил эту защиту. И через портал, коий сотворит Каландра, пройдет не какой-нибудь жалкий хештот, но сам Жулгарот!.. Так что убей меня, если хочешь… но знай — с моей смертью ты потеряешь единственного союзника, который в силах бросить вызов демону».
Долго и пристально Кайрон смотрел на эльфийку, покорно ожидавшую его решения. Азарил, обрекшая их на долгие мытарства, лишившая детства… Но сейчас поверженная не испытывала страха, и была исполнена гордости, ибо сознавала, что Кайрон — ее творение, ее орудие…
«Если я сохраню тебе жизнь, что станет с Новой Церковью?» — вопросил наконец юноша. «Несмотря на многочисленные жертвы, наше противостояние с Каландрой имело свою плюсы», — отвечала Азарил. — «Конфликт укрепил решимость верующих. Слабые погибли, а выжившие станут основой новой, могущественной церкви. Посему я с радостью отдам верующим свой последний дар — тайну разрыва договоров с демонами». «Стало быть, твоя жизненная цель достигнута, и ты покорно принимаешь смерть?» — уточнил Кайрон, и Азарил кивнула: «Я — живое свидетельство всего того, чему Повелитель научил меня. Церковь продолжит существовать и без меня. Но она изменится, и со временем учения Борбарада окажутся утрачены. Ни свободы, ни духа… лишь символы. Да, они последуют за вами, ведь вы — десница и меч веры… но я — ее душа. А важна ли душа или нет — решать победителю».
«Говоришь Жулгарот обвел вокруг пальца всех нас?» — уточнил Кайрон, и Азарил произнеса: «Порталы между сферами. Дар Каландры столь силен, ибо он наиболее полезен Жулгароту. Я должна была понять это, когда привела ее сюда. Тебя он заставить разбить печати. Кроме того, он воспользовался идеализмом Каландры. К тому же, я должна была догадаться о роли, которую сыграл твой отец — моя величайшая слабость». «Для порождения хаоса он оказался весьма предусмотрителен», — хмыкнул Кайрон, и Азарил обреченно вздохнула: «Он сыграл на чувствах всех нас».
Кайрон постановил, что сохранит жизнь эльфийке, и та обещала стать юноше верной советницей; к тому же, с ней Новая Церковь станет куда сильнее. Седьмая печать, разбитая в час противостояния Верховной Пророчицы и Кайрона, оказалась Печатью Назначения — назначения нового правителя. Последняя страница в Катехизисе оказалась заполнена, и священное писание Новой Церкви было ныне явлено миру: «Правитель — тот, кто применяет правила к самому себе. Но знай, верующий: ты не можешь следить одновременно за всем. Посему будет мудро держать прежнего принца поблизости и проявлять великодушие. Ведь в этом случае он может сам превознести тебя, и, если ты поведешь себя умно, даже снять часть ноши с твоих плеч».
«Когда Жулгарот пройдет через портал, лишь Первый Паладин сможет исторгнуть демона из мира», — наставляла Кайрона Азарил. — «Но для этого все Дары должны быть объединены. Теперь, когда печати сняты, необходимость убивать друг друга для Пробудившихся отпала. Ты можешь принять Дар Каландры, или же отдать ей свой».
Кайрон устремился прочь из монастыря, но последние слова, сказанные Верховной Пророчицей, продолжали звучать в его разуме: «В твоих силах спасти Авентурию… и одну душу. Лишь одну». Стало быть, ему вновь предстоит выбор… и поистине страшный…
К выбору, сделанному Кайроном, борбарадийцы отнеслись по-разному: последователи Каландры недоумевали, зачем юноша сохранил жизнь Верховной Пророчице, иные роптали по поводу заповедей, запечатленных в Катехизисе. Единственный человеком, который был поистине горд Кайроном, оказался его отец. «Ты остался со мной и поверг врага, который разрушил всю мою жизнь», — улыбался он. — «Несмотря на демонический Дар, ты проявил человечность и пощадил ее. Я так горжусь тобой! Быть может, эта Новая Церковь действительно окажется полезной, и однажды станет действительно достойным институтом».
Не теряя времени, двое выступили в направлении Варунка, но когда несколько дней спустя добрались до города, обнаружили, что оный объят огнем, а по улицам разгуливают демоны! Похоже, Каландра преуспела в сотворении врат в Седьмую Сферу, однако, как и ожидалось, не сумела держать адских тварей под контролем. Азарил была права: как только печати оказались сняты и Азарил утратила контроль над Дарами, волей Каландры всецело завладел Жулгарот. Наказав отцу оставаться у входа в каверны под горой Молох, Кайрон поспешил в подземные недра, ибо Жулгарот мог ступить в мир смертный в любое мгновение…
Здесь, в занятых демонами глубинах, юноша — к вящему изумлению своему повстречал Феодора. «А, так ты жив?» — с облегчением выдохнул еретик, лишь завидев Кайрона. — «А я-то думал, что все мои исследования оказались впустую. Основываясь на моих предыдущих исследованиях твоих магических возможностей, я более тщательно занялся изучением борбарадизма. Призыв сущности Жулгарота в храме Прайоса. Влияние изгоняющих демонов альханианских артефактов. Чрезвычайно интересно… Уверен, что заключения мои покажутся тебе донельзя интересными».
«Что такое Врата Лимбо?» — поинтересовался Кайрон, и Феодор с удовольствием разъяснил: «Как следует из теории сферического устройства нашей вселенной, состоит она из Семи Сфер, вложенных друг в друга. Наша сфера — третья, четвертая — Царствие Мертвых, пятая — так называемая Цитадель Богов, шестая — Звездная Стена. Седьмая Сфера являет собой бесконечный хаос, источник демонических порождений. Врата Лимбо — порталы, связующие сферы, позволяющие пересекать пространство меж ними, Лимбо. И если кто-то вознамерится открыть подобный портал в Седьмую Сферу, сделав этого без повеления какого-нибудь полубога, то узнает на своей шкуре, почему Врата Лимбо именуют «Вратами Ужаса».
«Жулгарот, создатель демонических Даров, помог мне по своей доброй воле», — задумчиво произнес Кайрон, но маг отрицательно качнул головой: «Скорее всего, он следовал совершенно иным мотивам, нежели те, кои он счел необходимым сообщить тебе. Ведь замыслы демонов простираются на весьма длительные промежутки времени, и человеческая жизнь — период, столь краткий для них, что даже упоминания не заслуживает».
«С его помощью может возникнуть Первый Паладин», — продолжал рассказывать юноша. — «Я и последняя из Пробудившихся не должны будем убить друг друга. Он дарует свободу одной из наших душ». «Небольшая цена за доступ к нашей сфере», — поморщился Феодор. — «И на твоем месте я не был бы столь уверен, что ты сумеешь выжить. Если существует еще одна Пробудившаяся, как ты утверждаешь, ей понадобится огромная сила воли, чтобы расстаться с тем непомерным могуществом, которое дает ей Дар. Лишь «истинная любовь» способна на подобное. А ее нельзя считать постоянным и заслуживающим доверия фактором». Феодор упомянул, что не встречал ни одного демона, который по доброй воле упустит душу смертного, посему становление Первого Паладина вполне может потребовать жертвы, и весьма весомой.
«Но как же закрыть Врата Лимбо?» — вернулся к насущной проблеме Кайрон, и Феодор пожал плечами: «Зависит от их размера. Будучи открытыми, эти порталы имеют свойство увеличиваться. И если могущественная сущность вознамерится пройти в них, она приложит все усилия, чтобы удержать врата. Воспрепятствовать ей может лишь иная сущность… не менее могущественная. А поскольку вероятность появления оной стремится к нулю, тебе следует сосредоточиться на самих вратах, направив на разрушение их все, то, что составляет тебя самого: магию, выносливость, силу духа».
Еретик искренне пожелал Кайрону удачи, и юноша проследовал к основанию Золотой Пирамиды. Перебив приспешников Каландры, вознамерившихся остановить его, Кайрон ступить внутрь пирамиды, где лицезрел огромные Врата Лимбо. Не терзаясь излишними сомнениями, он ступил внутрь, и глас Жулгарота загремел, приветствуя дерзкого смертного. «Девушка исполнить предназначение, которое я дал ей в час рождения», — вещал демон. — «После чего Борбарад может забирать себе ее душу, мне она не нужна. Твое же предназначение уже исполнено».
…Кайрон обнаружил себя в демоническом царствии; исполинская фигура Жулгарота возвышалась над опаленной равниной, а Каландра, вновь обретшая свободу воли, в одиночку сражалась с сонмом демонов, защищавших поддерживающие Врата Лимбо кристаллические образования — портальные камни.
Кайрон ринулся в бой, и двое сумели разбить четыре камня, заметно ослабив двеомер, поддерживающий Врата Лимбо. Вновь сиганув в портал, они вернулись в пирамиду, однако очевидно, что Жулгарот последует за ними через считанные мгновения!..
Каландра просила возлюбленного передать ей Дар, дабы сумела она обратиться в Первого Паладина и закрыть врата, но Кайрон не позволил ей это сделать. «Мы не знаем, что произойдет, когда миру явится Первый Паладин», — с грустной улыбкой произнес он. — «Быть может, я и выживу. Доселе нам всю жизнь не везло, пока бы это изменить».
Со слезами на глазах Каландра кивнула, крепко обняла Кайрона, передавая юноше свой Дар… В портале возникли очертания гигантской фигуры Жулгарота… Ослепительное сияние объяло фигуру Первого Паладина, и устремился он к Вратам Лимбо, тесня демона… Наблюдала Каландра, как в ярчайшей вспышке исчезли и Жулгарот, и портал… и Кайрон…
Так свершилось кратчайшее явление миру Первого Паладина и великая жертва того. Пришествия Жулгарота в мир смертный не свершилось…