Без приключений покинуть переулок Крютзер не удалось, ибо головорезы Картеля вознамерились покончить с прихвостнем стражей, и атаковали Кайрона, когда подходил тот к вратам, ведущим на рыночную площадь. К счастью, магические способности юноши помогли отразить натиск, да и Феодор не стоял в стороне, разя головорезов заклинаниями.
Но когда добрались они до оплота, и городские стражи увели мага внутрь, сержант сообщил Кайрону, что, согласно имеющимся у него сведениям, Картель Крютзер собирается нанести удар по арсеналу, хранятся в котором запасы продовольствия, строительные материалы и оружие. Ферголощ наказал стражам немедленно следовать в восточный город, ибо деревянное строение — арсенал — защитить весьма непросто. «Я говорил с самого начала, что необходимо разместить арсенал в старом храме Рондры», — сокрушался гном. — «Однако Фалк из Аривора воспротивился этому, и так и не уступил». Причин подобного поступка Ферголощ не ведал; в Варунке два храма Рондры: один — в верхнем городе, второй — здесь. «Странно, зачем ему оскверненный храм, в котором прежде находился бордель под названием «Сиськи Рондры?» — задумчиво произнес Кайрон. — «К тому же, если в верхнем городе возводится новое святилище?» «Никто не уверен в том, был ли храм действительно осквернен», — резонно заметил гном. — «Если бы рондриане вновь открыли двери его, многих горожан это бы обрадовало».
Сержант был полон решимости воспрепятствовать Картелю в задуманном; ведь если этой оголодавшей толпе позволить сегодня разграбить арсенал, завтра они соберутся у дворца, и в Варунке воцарится хаос. Хорошо бы, конечно, иметь побольше еды, чтобы накормить нуждающихся горожан, однако стекающиеся к городу беженцы делают сие невозможным; к тому же, почва здесь неурожайна, все продовольствие приходится доставлять с самого побережья, а это совсем не споро.
Кайрон поспешил к восточным вратам; сержант заверил его, что рондриане останутся в стороне от грядущего противостояния, не любят святоши руки марать. И пусть довольствуются контролем над западным и верхним городом: восточный остается территорией стражи, и подобное положение Ферголоща устраивало… Кайрона же сержант клятвенно заверил в том, что по отражении атаки Картеля он тут же сделает юношу членом гильдии городских стражей со всеми сопутствующими сему привилегиями.
В восточном городе Кайрон наряду со стражами противостоял головорезам Картеля. Последние изливались изо всех переулков, спеша к арсеналу, врата которого стражи обороняли ценою собственных жизней…
Наконец, противник пал, и подоспевший Ферголощ поздравил Кайрона как со вступлением в стражу, так и с обретением гражданства — как для себя, так и для семьи. К тому же, в годе противостояния стражам удалось захватить в плен предводителей головорезов, ближайших приспешников самого Парела, вот только они не ведали ровным счетом ничего о том, что в действительности интересовало сержанта — ни об украденном у рондриан мече палача, ни об исчезнувшем янтаре. Кайрон возликовал: теперь сестре его не придется выходить замуж! А Ферголощ обещал ему устроить личную встречу с метрополитом Джааконом, когда вернется тот в Варунк; наверняка святейшего мужа заинтересуют сведения о Фалке, коими обладал новоиспеченный гражданин.
Пребывая в приподнятом настроении, Кайрон устремился к оплоту гильдии городских стражей, где сержант торжественно объявил о вступлении юноши в ряды защитников города… Но город обратился в хаос, ибо поступили срочные донесения о множестве мертвяков, чинящих резню в лагере для беженцев.
Кайрон поспешил в лагерь, и, разя восставших зомби, устремился к палатке, которую разделял с отцом и сестрой. У входа в оную пребывал тотем некромантов, однако родичей внутри не оказалось… Проследовав по залитым кровью улицам, Кайрон разыскал отца и сестру — а также выживших в резне мирян — в одном из каменных зданий. Беженцы не тешили себя иллюзиями, зная, что рано или поздно мертвяки ворвутся в дом, оборвав их существование.
Появление Кайрона дало несчастным новую надежду; юноша обратился было к сестре, поведав об обретении им гражданства, однако отец жестко оборвал излияния сына, вернув к проблемам насущным. Необходимо пробиваться под защиту стен храма Прайоса, ведь на освященные земли мертвяки ступить не в силах.
Кайрон вознамерился было вывести из здания сестру и отца — до иных беженцев дела ему не было, однако Каландра настояла на необходимости сохранить жизнь как можно большему числу обездоленных. Вздохнув, юноша согласился — отказать сестре он не мог.
Очевидно, что источниками восставшей нежити служат круги призыва, начертанные кровью здесь же, в лагере — стало быть, в оный проникли некроманты, но какие цели они преследуют?.. Кайрон, однако, ядовито поинтересовался, куда подевались благочестивые рондриане, ведь по пути сюда он не встретил ни одного рыцаря! В гневе отец возразил, что, быть может, рондриане продолжают сражаться с некромантами и мертвяками, и негоже чернить их славные имена!.. Конец перепалке положила Каландра: спор ни к чему не приведет, а впоследствии им представится возможность выяснить истину… если, конечно, выживут они в сей страшный день…
Сразив первого из некромантов, Кайрон обнаружил в центре начертанного на земле круга призыва отсеченную руку — вне всякого сомнения, позаимствованную в квартале, где случилось сражение за арсенал. «Части тел является фокусом для призыва в мир демонов», — задумчиво произнес отец юноши, подоспев к кругу наряду с иными беженцами. — «На ум приходит лишь Таргунитот, архидемон нежити, — Темная Мать».
Кайрон, однако, уже спешил дальше к заполоненным мертвяками пределам лагеря, где покончил со вторым некромантом, обнаружив в центре круга глыбу янтаря — священный камень бога солнца Прайоса, украденный накануне. «Блакхараз», — резюмировал отец, лишь узрев подношение. — «Наверняка лорд мщения, ибо лишь он примет янтарь, дабы способствовать нечестивому призыву». «Противник Прайоса?» — поразилась Каландра. — «А он-то какое отношение имеет к призыву нежити?» «Может, это объясняет то, почему мертвяка атаковали среди дня и не обратились в пыль», — предположил Кайрон, однако отец резонно заметил, что подобные предположения можно строить сколь угодно долго, и необходимо разыскать того, кто задумал содеять подобное, чтобы узнать истину. «Если к сему имеет отношение Блакхараз, значит, дело в мщении», — молвил он. — «Но если в то же время происходит призыв нежити, значит, он хочет отвлечь от чего-то наше внимание». «Наверняка он борбарадианец, отец!» — воскликнула проницательная Каландра. — «Ведь с ними всегда все не так, как кажется на первый взгляд».
Следы призыва двух архидемонов, случившиеся в Варунке — само по себе исключительное бедствие, а Кайрон уже спешил к третьему заклинательному кругу, начертанному в отдаленных пределах лагеря. Здесь, сразив третьего некроманта, узрел он меч палача, утраченный рондрианами. Сие донельзя странное: демоны, выступающими противниками богини войны, к нежити отношения не имеют, посему навряд ли призыв касался Таргунитот. Стало быть… нежить была призвана некромантом независимо от сего призыва, с какой бы целью оный не проводился. Возможно, меч был приношением Блакхаразу; отец Кайрона слышал, что подобное практикуется.
Юноша с подозрением воззрился на родителя: откуда тот столь много ведает о демонах?.. Однако отец лишь отмахнулся от прямого вопроса, напомнив, что они еще не добрались до храма Прайоса… Однако у входа в оный встретил их никто иной, как Фалк из Аривора, буднично поведав, что внутри святилища и находится тот самый некромант, что несет ответственность за призыв архидемона Блакхараза. После чего ненавистный рыцарь предложил Кайрону в одиночку проследовать в пределы храма да лично покончить с негодяем. Юноша смерил невозмутимого Фалка яростным взглядом, однако понимал, что пронзить клинком этого напыщенного негодяя при столь многих свидетелях — по меньшей мере, неразумно.
«Кайрон, я ждал тебя», — буднично приветствовал во внутреннем святилище оскверненного храма юношу мужчина, облаченный в черные одеяния — судя по всему, тот самый некромант, ответственный за резню в лагере беженцев. — «А сейчас мы отправимся к Темной Матери».
Кайрон устремился к противнику, полоснул его мечом, но некромант попросту исчез, телепортировавшись прочь; юноша растерянно огляделся по сторонам, сознавая, что все его вопросы так и остались без ответов. Зачем были призваны мертвяки? Чего хотел добиться некромант? И почему Фалк позволил Кайрону в одиночку противостоять призывателю — более того, настаивал на том?..
Фалк на сей вопрос отвечать не собирался; он приказал рыцарям скрупулезно прочесать лагерь беженцев — быть может, удастся отыскать призывателя?.. Свою же невесту и ее семью Фалк разместил на лучшем постоялом дворе в городе, именующимся «Старым столбом». Всем своим видам показывал он, как печется о нареченной…
Оказавшись в комнате гостиницы наряду с сестрой и отцом, Кайрон обратился к последнему, заявив о том, что любит Каландру всем сердцем и не допустит свадьбы. Каландра поддержала брата, ведь чувства ее взаимны… К тому же сейчас, обретя гражданство, ей незачем выходить замуж за рондрианина! «Дети… вы оба стремитесь к гибели», — вздохнул отец, опустив глаза.
Разговор продолжить не удалось, ибо в этот момент в комнату ступила почтенная мать Фалка из Аривора; как и при прошлой встрече, женщина скрывала лицо за маской. Матрона обратилась к Каландре, прося ту отправиться вместе с нею в старый храм Рондры, где должно состояться бракосочетание, дабы осмотреть святилище и решить, как украсить его, дабы не производило оно столь гнетущее впечатление. Каландра ответила было отказом, но женщина тихо произнесла заклинание, должное убедить собеседницу в благих намерениях; взор Каландры затуманился, и девушка покинула комнату вслед за будущей свекровью.
Но если действия матери рондрианина до глубины души возмутили Кайрона, то отец его лишь пожал плечами: какой вред может причинить это незначительное эльфийское заклинание?.. Кстати, об эльфах… Лишь сейчас Кайрон заметил заостренные кончики ушей матроны — наверняка она эльфийка! Но ведь Фалк — не полуэльф, а чистокровный человек… «Может, она его приемная мать», — произнес отец, и Кайрон в гневе всплеснул руками: происходящее нравилось ему все меньше и меньше, а родитель, казалось, закрывал глаза на донельзя подозрительную семейку, с которой им придется породниться.
«Старый храм Рондры — странное место для бракосочетания», — все же попытался Кайрон поведать о тревогах своих отцу. — «Горожане говорят, что прежде здесь был оплот некромантов». «Фалк хочет символически показать тем самым победу добра над злом», — разъяснил отец. — «Тем самым заслужит он любовь горожан. Конечно, метрополиту Джаакону это не понравится, ведь это может подорвать его авторитет в пользу Фалка. Однако метрополита нет в городе, и Фалк сможет потребовать полного подчинения со стороны рондриан».
Да, а сейчас рондриане продолжают прочесывать лагерь беженцев в поисках некроманта. Кстати, и телепортирующее заклинание, произнесенное тем, весьма необычно для последователя Темной Матери, ровно как и тот факт, что мертвяки явно были призваны, чтобы отвлечь внимание рыцарей от чего-то иного — от истинной причины призыва Блакхараза. И Фалк требует нахождения рондриан в лагере беженцев… как будто не хочет, чтобы они оказались где-то еще — ни в том месте и ни в то время… Но… ведь Фалк — рондрианин, не может же оказаться, чтобы он каким-то образом оказался связан с демоном мщения?..
И снова Кайрон задавал вопросы, зачем необходима эта бессмысленная свадьба, и снова отец уходил от прямого ответа, прося юношу довериться ему. Но, снедаемый тревогами и подозрениями, Кайрон не мог позволить себе слепую веру, посему, покинув постоялый двор, устремился к старому храму Рондры, не желая оставлять сестру наедине с этой престранной эльфийкой.
По пути юношу остановил сержант Ферголощ, сообщил о том, что головорезы Картеля вломились в оплот стражи, увели с собой Феодора… и сейчас следующей целью мстительного Парела вполне может стать Кайрон. Поблагодарив сержанта за своевременное предупреждение, юноша поспешил к храму Рондры… у входа в который обнаружил избитую сестру, а также Фалка из Аривора наряду с облаченными в сияющие доспехи рыцарями Рондры.
«Моя жена станет молчать, когда я ей это прикажу», — самодовольно заявил Фалк, откровенно провоцируя Кайрона. Последний обнажил меч; то же самое сделали и рондриане, но Каландра удержала руку брата, понимая, что, атакуя превосходящие силы рыцарей, он подпишет себе смертный приговор. Видя, что столь желаемого противостояния не случится, Фалк и сподвижники его удалились.
Кайрон же обратился к сестре, потребовав рассказать о том, что произошло в храме, и по какой причине женщина увела ее в эту оскверненную обитель. «Похоже, я нравлюсь матери Фалка», — призналась Каландра. — «Я сумела задать ей немало вопросов, и она отвечала на них как истинный последователь Нандуса. Фалк ударил меня, чтобы я не задавала лишние вопросы. «Она и так знает слишком много», — сказал он, и был прав… А еще эта женщина хотела выяснить природу магических сил, пробудившихся, когда кровь наша смешалась, и во сне пробудилось… нечто».
«Ничего не понимаю», — обреченно качнул головой Кайрон. — «Отец долгие годы требовал, чтобы мы не смешивали кровь, но никогда не говорил, что тому причиной. Затем появляется некая эльфийка в маске, и неожиданно ты обязана выйти замуж за человека, который делает вид, что является ее сыном. После чего наша кровь нечаянно смешивается, пробуждаются магические силы, и у той же эльфийки появляется ответ на вопрос об их природе». «Но мне ответ она не дала», — молвила девушка. — «Просто некие пространные рассуждения о крови и боли. И как раз после того, как Фалк избил меня. Весьма своевременно». Кроме того, женщина вела лишь пустопорожний разговор о приготовлениях к свадьбе… а также силе, свободе и наслаждении; Фалк стоял рядом и откровенно скучал.
Кайрон поделился с сестрой своими подозрениями касательно эльфийки, и Каландра согласно кивнула: «Не думаю, что она его мать. Скорее… наставница. И она не очень-то довольна своим учеником. Она назвала его неудачником». «Потому что он, будучи рондрианином, сорвался на тебе?» — нахмурился юноша, но Каландра отрицательно покачала головой: «Нет. Похоже, он сделал какую-то ошибку. Я не знаю, в чем именно она состоит, но, похоже, он недостаточно позаботился о том, чтобы где-то замести следы. И после того, как он ударил меня, она встала между нами и бросила ему: «Глупец! В любом случае, это уже началось». «Может, она имела в виду то, что случилось в лагере беженцев», — неуверенно произнес Кайрон. — «Побег некроманта. Или тот факт, что я сумел одержать верх над ним». «Или же наш с тобой магический Дар», — предположила Каландра. Кто может знать наверняка, если волею судьбы они оказались вовлечены в круговерть тайн и интриг?..
Кайрон вновь обратился к сестре, моля ту бежать из Варунка, ведь теперь, когда обрели они гражданство, задерживаться в городе не имеет смысла, ровно как и родниться с гнусным рондрианином. «Есть три причины, по которым я должна остаться здесь и делать вид, как будто я в действительности собираюсь выйти за Фалка», — постановила Каландра, и Кайрон осекся, лишившись дара речи. — «Во-первых, некромант еще где-то здесь. Он перебил половину беженцев, и, если я поняла тебя правильно, все указывает на то, что к сему имеет отношение мой дорогой жених. Во-вторых, мать Фалка — единственная, кто может рассказать что-то конкретное о нашем престранном магическом Даре. Не думаю, что отец заговорит сейчас, если уж столько лет оставался нем, как рыба. И в-третьих, я знаю, ты любишь меня, и всегда придешь ко мне на выручку, где бы я не оказалась… К тому же, я выяснила кое-что важное. Мать Фалка много говорила о сыновьях бога Нандуса — Повелителе Демонов Борбараде и Рохале Мудром. Она упомянула о Совете Мертвых Борбарада, должном находиться здесь, в недрах горы Молох!»
Кайрон припомнил, что упоминал о нечестивом Совете Мертвых и отец, когда, будучи пьян, проклинал борбарадианцев. «Вернувшись в мир смертный, Повелитель Демонов призвал души величайших ученых и чародеев из Подземного Мира Борона», — молвил юноша. — «Она заточил их в три черепа троллей, обязав отвечать на все вопросы Борбарада. Они не смели ответить отказом, ибо испытали бы ужасные мучения». «Да, и черепа обязаны были отвечать или Борбараду, или его наследнику», — продолжала Каландра. — «Ведь если Борбарад хотел, чтобы церковь, им основанная, продолжила бы существование и после его смерти, он должен был оставить наследника». А, быть может, и нет… Тогда черепа могут отвечать на вопросы любого… или не отвечать вовсе. В любом случае, шансом получить ответы на снедающие их вопросы грех не воспользоваться… если, конечно, Совет Мертвых действительно находится в недрах горы Молох. Вдруг посчастливится им выяснить истину о нежити, о некроманте, о замыслах Фалка и его «мамочки, о Даре…
Посему Кайрон, простившись с сестрой, немедленно устремился к зловещей горе, вновь углубился в мрачные подземные коридоры… Миновав чертог, сражался в котором с каннибалом, юноша продолжил путь, и вскоре ступил в обширную пещеру, узрел в которой три тролличьих черепа, пребывающие на краю утеса; в пустых глазницах пылало алое пламя.
«Кто ты?» — вопросил Совет Мертвых, воззрившись на смертного. — «Откуда ты взялся? Куда путь держишь?» «Я — Кайрон», — преставился юноша. — «Я пришел, чтобы задать вам вопросы». «Но ты не наш повелитель!» — возмутились черепа. — «Он не знал тебя! Ты никогда не видел его! А Совет держит ответ лишь пред Повелителем Демонов!»
«И все же вы говорите со мной», — резонно заметил Кайрон, и Совет Мертвых признался: «Верно. Он сказал правду. Мы должны были ответить ему. И должны будем ответить ему снова! Незнакомец, что дает тебе силу принудить нас к ответу?»
Сего Кайрон и сам не ведал, посему возвестил: «Молчать! Здесь я задаю вопросы!» Увы, излишняя наглость не произвела впечатления на многомудрые души, заточенные в черепа, и молвили они: «Подобное поведение не пристало тебе, незнакомец! Ты никогда не станешь говорить от имени повелителя, и тебе никогда не стать им! И все же ты был одарен могуществом, им означенным. Мы зададим тебе три вопроса, чтобы выяснить истину».
Вопросил Совет Мертвых, каково имя их повелителя, и отвечал Кайрон: «Борбарад». «Каково же вечное противоречие повелителя?» — допытывались черепа, и молвил юноша: «Свобода и подчинение. Идея свободы должна быть применима ко всем без исключения. Но если некто обретает истинную свободу, иные обязаны подчиниться ему». «Кто станет говорить за повелителя в будущем?» — прозвучал третий вопрос, несколько озадачивший Кайрона, ибо точного ответа на него не ведает, пожалуй, никто в Авентурии. «Церковь Борбарада была основана Ксерааном», — осторожно произнес он. — «Он назвал себя Портифексом Максимусом, но, насколько мне известно, пал. Кроме того, существует Орден Верховного Пророка, стремящегося донести мудрость повелителя до верующих — до тех пор, пока не явится новый предводитель». Подобный уклончивый ответ Совет Мертвых счел не до конца правдивым, однако порешил, что будущее явит истину… а покамест постановил, что готов выслушать юношу.
«Зачем Фалку и матери его Каландра?» — вопросил Кайрон. «Прежде она должна была разделить твою судьбу», — произнес Совет Мертвых. — «Но человек, похитивший ее, обязал всех вас обрести свободу. Служительница Повелителя заберет ее в чернейшую тьму. Каландре или для тебе она стремится даровать лучшую из смертей… но до этого еще далеко. Неизменно лишь то, что Каландра любит тебя всем сердцем».
«Кто мой настоящий отец?» — прозвучал следующий вопрос юноши, и вновь черепа отвечали донельзя загадочно: «Он был одним из трех. Затем он захотел стать одним из двух. Он являлся последователем Служительницы Повелителя, но ее величайший дар ему сделал ее его врагом. Он не хотел следовать за Семерыми. И теперь вас снова трое. Трое иных. Трое новоприбывших, которые заставят остальных Семерых содрогнуться. Поговори с ним. Он действительно хочет быть твоим отцом. Он не будет знать все, но поможет тебе. И однажды он вновь встретит Служительницу Повелителя. И тогда ты узнаешь об истинном своем отце».
«Какова природа моего магического Дара?» — продолжал спрашивать Кайрон. «То, что было погребено, долго оставалось сокрыто», — молвил Совет Мертвых. — «Кровь открыла врата, запечатанные Служительницей Повелителя, и созреют Семеро, пребывающие в сем мире. Дар дает тебе то, что забирает у других. Семеро породят Паладина. В итоге свершится великая жертва. Но сегодня дар дает тебе могущество. Ты убиваешь тех, кто приходит извне, тех, кто столь ужасно походит на тебя».
«Как мне отыскать некроманта из храма Прайоса?» — говорил юноша. — «Кому он служит?» «Он служит одному повелителю, а хочет убедить мир в том, что служит другому», — прошелестели черепа. — «Человек, который растил тебя, должен ошибиться, дабы оказаться правым. Властитель мертвых призовет более великого слугу. Лорд мщения пришлет ему самого злейшего из своих служителей. Это произойдет потому, что слугой Блакхараза станет верховодить ложный герой. Трое старых друзей заточат свои мечи. Примири их — и ты одержишь победу, хоть и не обретешь славу. Ответ ведом еретику».
«Что ты можешь рассказать мне о Фалке из Аривора?» — задал Кайрон последний вопрос, и изрек Совет Мертвых: «Он был взращен в роскоши. Но сражался лишь ради себя. Он был наиболее верным из сыновей Служительницы Повелителя. Он — твой антипод во всем. Он хочет забрать все то, что принадлежит тебе. Он твой брат — но лишь на седьмую часть. Он и Служительница Повелителя поработят тебя. Ты познаешь великое страдание. Но если ты одержишь верх над ним, то сделаешь первый шаг на пути к своей судьбе. А теперь иди, незнакомец. Верный путь тебе укажет еретик, а найти его тебе помогут родные».
Пещеру Кайрон покидал в совершенном смятении мыслей и чувств. Намеки, сделанные Советом Мертвых, оказались весьма тревожны, и не прибавили ясности ситуации, лишь еще больше запутали ее…
Юноша вернулся в гостиницу, где отец извинился перед ним за собственное упрямство — быть может, и оно было следствием заклятия, наложенного эльфийкой?.. Тем не менее, воспользовавшись отсутствием последней, мужчина проник в ее комнату, и в сундуке «матери Фалка» обнаружил пергаментный свиток, испещренный магическими символами и надписями на неведомом языке.
«Думаю, еретик смог бы прочесть эти письмена», — задумчиво произнес Кайрон. — «Единственная проблема в том, что находится он в плену у Парела Нотгельфа из Картеля Крютзера, а я ныне состою в городской страже под началом сержанта Ферголоща». «Парел и Ферголощ», — грустно усмехнулся отец. — «Вечно они собачатся. Я знал их задолго до твоего рождения, Кайрон. Во время Марасканской Кампании мы трое были наемниками, и отряд наш назывался «Клевером». Мы… через многое прошли. Но мы расстались… дело было в женщине. И хватит об этом… Но мы поклялись, что в случае крайнем необходимости непременно поможем друг другу. Да, с тех пор многое произошло, но клятва сильнее времени. Попытайся увидеться с Парелом, и напомни ему о клятве Клевера: «Пусть дуют семь ветров и смерть окружает нас, закаленные битвой три меча восстанут как один».
…Кайрон устремился в переулок Крютзер, и, проследовав в здание, занимаемое Картелем, обратился к Парелу, напомнив тому о Клятве Клеаера и о Кодексе Ханчома — написанном в году 300 после Падения Боспарана Горио Доргулавендом своде правил для наемников, указаны в котором их права, жалование и обязанности. Парел возмутился было действиями городской стражи, однако Кайрон резонно предположил, что все, случившееся в Варунке, может оказаться звеньями одной цепи, воплощением в жизнь замысла Фалка, желающего оказаться тем самым героям, который схватит богомерзкого некроманта; а ведь юноша выяснил, что рондрианин тайно сотрудничает с последователями Темной Матери… Парел задумчиво почесал подбородок: хитроумно… и похоже на правду…
Наряду с Кайроном предводитель Картеля спустился в подвал, где содержался в заточении Феодор Бригант. Юноша протянул еретику обнаруженный в комнате матери Фалка пергаментный свиток, и Феодор, пробежав текст глазами, задумчиво пробормотал: «Интересно. Нандурийский с прото-Алханийским ключом. Внутресферическая номенклатура. Кое-кто слишком полагается на положения небесных тел».
«Нандурия, тайный язык магов», — припомнил Кайрон. — «Его создал Рохал Мудрый, брат Повелителя Демонов». «Верно», — кивнул Феодор. — «Маги используют его, чтобы защитить свои записи от плагиата. Кроме того, на этот документ наложено защитное заклинание. Поистине, нет в этом мире больших параноиков, чем борбарадийцы. Владелец этого свитка на многое пошел, чтобы уберечь свои тайны. Но здесь всего лишь написано о призыве демона. Ничего особенного. В определенное время в определенном месте должен состояться призыв хештота». Все сходилось: хештоты, служители Блакхараза, посредством ритуалов могут обрести весьма существенное могущество и угрожать целым городским кварталам…
«Кстати, я поговорил с Советом Мертвых о своих магических силах, но ответы его были весьма странны», — признался Кайрон, и Феодор изумился: «Совет ответил на твои вопросы? Невероятно! Похоже, твой покровитель куда более могуч, чем я изначально предполагал». «Не знаю я ничего насчет покровителей», — мрачно процедил юноша. — «Знаю лишь, что борбарадийцы — враги, от которых мы всю жизнь скрывались».
«Но в следующий раз, встретив борбарадийца, позволь ему прозондировать тебя», — посоветовал Феодор. — «Он может выяснить больше, чем это сделал я. Я лишь определил, что твои силы имеют природу борбарадийскую и демоническую. Но без скрупулезного анализа, который затянется месяца на два, сложно сказать что-то более конкретное».
«Но кто такой он, Борбарад, поклоняются которому все борбарадийцы?» — нахмурился Кайрон, и отвечал чародей: «Борбарад — полубог. Точнее, он бог лишь на четверть, ибо является сыном полубога Нандуса. Его почитают Альверанианом Запретного Знания. На протяжении долгих столетий в разных воплощениях пребывал он в нашем мире, противостоя своему близнецу Рохалу. Его последнее воплощение даровало нам Темные Земли».
«А церковь Борбарада?» — задал Кайрон следующий вопрос. «Тринадцать лет назад от Борбарада отреклись две двенадцать божественных церквей», — молвил Феодор. — «Борбарадийцы создали собственную церковь, и используют магию крови для проведения ритуалов. Они призывают демонов, восславляют свободу, однако порабощают всех тех, кто слабее их».
Кайрон просил мага рассказать, что именно написано на обнаруженном свитке, и прочел Феодор: «Жертва, чтобы умилостивить могучего Блакхараза: золотой янтарь, сияющий, как солнце, меч, разящий правосудия ради, и, наконец, рука человека, стоящего вне закона. Разместите подношения в трех местах к западу от четвертого. И в сем четвертом же месте, указали на которое звезды, призовите самого могучего из хештотов». Стало быть, три заклинательных круга в лагере беженцев были лишь составными частями куда более комплексного ритуала, который, будучи проведенный при определенном положении небесных тех, явит весьма сильный эффект… чрезвычайно сильный!
Феодор буднично сообщил, что призыв хештота произойдет… в ближайшие минуты на рыночной площади; переглянувшись, Кайрон и Парел бросились прочь из подвала. Предводитель Картеля устремился прямиком в оплот стражей, сознавая, что пришла пора объединить усилия… ради Варунка. Кайрон же поспешил на рыночную площадь, и, обратившись к горожанам, велел им бежать прочь как можно скорее.
А вскоре в центре площади возник портал, и в мир смертный ступил хештот… В противостоянии с демоном Кайрон одержал верх, однако не снискал заслуженной славы, ибо по завершении сражения на площади появился Фалк из Аривора, рыцари которого явили горожанам схваченного некроманта — того самого, коего Кайрон имел удовольствие лицезреть в храме Прайоса. Обратившись к горожаном, рондрианин возвестил о победи служителей богини войны над нечестивцем, и о том, что в сей прекрасный день сочетается он законным браком с Каландрой.
…Несколько часов спустя Кайрон и отец его проследовали в старый храм Рондры, наводнили коий рыцари богини. У алтаря пребывали Фалк, Каландра… а также эльфийка, которая, сняв маску, с кривой улыбкой обернулась к отцу Кайрона, и выдохнул тот в ужасе: «Азарил! Стало быть, это не свадьба…» «Единение во имя повелителя в окружении слуг его», — признала эльфийка. — «Ничего нового для тебя».
Кайрон рванулся было к Каландре, но окрик сестры остановил его: «Не делай этого! Ты лишь сыграешь ей на руку!» Обратившись к отцу Кайрона, Азарил поздравила того с отличным «обучением» дочери: «А ведь мне почти удалось убедить ее. К тому же, она еще девушка… Жаль, что я больше не смогу этим воспользоваться, ведь пробуждение уже началось… Может, мне стоит отдать ее Фалку? Ведь не может он все время подводить меня так, как сделал это в храме Прайоса».
В ярости Кайрон обнажил меч, бросился к алтарю, стремясь покончить с эльфийкой и прихвостнем ее, падшим рондрианином. Рыцари преступили путь юноше; он успел сразить трех, прежде чем, израненный, пал сам. Каландра, сознавая, что на глазах ее убивают брата и отца, взмолилась о пощаде для них, обещая, что произнесет необходимые слава, предавая себя во власть Борбарада. И, на глазах потрясенного родителя, молвила дева: «С этой дня кровь пробудит кровь. Прими душу мою, Борбарад, да пребудет она в руках твоих. Свобода посредством боли. Могущество посредством воли. Каждый человек — маг!»
Сияние окутало девушку, и возликовала Азарил, ибо замыслы ее, наконец, воплотились в жизнь; теперь-то она проведет новую сподвижницу свою к знанию и просвещению. «Но свадьба, мать?» — счел необходимым напомнить о себе Фалк. — «Что я скажу горожанам? А рондрианам?» «Ты не можешь контролировать свой Дар», — с нескрываемым презрением процедила эльфийка. — «Ты пролил кровь Каландры. Твой некромант не сумел завершить начатое. У тебя был шанс, но ты им не сумел воспользоваться». Азарил велела Фалку бросить Кайрона и отца его в темницу, напомнив, что если сумеют двое обрести свободу, не сносить рыцарю головы.
…Так, Кайрон наряду с отцом оказался в заточении в подземельях храма Рондры; осознание того, что юноша с самого начала был прав в своих подозрениях, легло тяжким бременем на душу мужчины, утратившего Каландру, ведь теперь названная дочь его в руках опаснейшей из борбарадийцев. Кайрон, однако, сдаваться отказывался, и напомнил отцу, что сейчас, в критической ситуации, все тайны и недомолвки должны быть отринуты.
«Кто такая Азарил?» — вопросил он, и отвечал отец: «Верховная Пророчица Борбарада, Повелителя Демонов. А также глава церкви Борбарада». «Но что ей нужно от нас?» — настаивал Кайрон. — «Зачем она забрала Каландру? И какая твоя роль во всем этом?» «Все эти годы мы странствовали по Теневым Землям», — помолчав, молвил отец. — «Из одного места в другое, спасаясь от борбарадийцев. Они целенаправленно преследовали нас, ибо слугам Азарил было наказано схватить нас троих. Она хотела отомстить… Понимаешь, до вашего рождения я сам был борбарадийцем, верным слугой Азарил Алый Цветок. А затем я предал ее. Предал и ограбил».
«Но почему?» — выдохнул Кайрон. «Ради тебя и Каландры», — тихо произнес отец. — «Азарил избрала вас. Вас и еще пятерых детей. Вы семеро были рождены как часть колдовского ритуала, в котором Азарил призвала могущественного демона. Этот демон должен был наделить вас огромным могуществом Преисподней — Дарами. Не знаю, сколь успешен оказался ритуал, но я не мог вынести осознания того, что Азарил преподнесет демону семь новорожденных ценою жизней их матерей… Ритуал длился несколько часов. Я дождался, когда борбарадийцы полностью истощат свои магические силы, ведь в ином случае шансов на успех у меня не было. Я ступил в зал, где проходил ритуал, схватил новорожденную Каландру, приставил нож к ее горлу. Смерть девочки означала бы полную неудачу в проводимом ритуале. Так я вынудил Азарил освободить твою мать; тогда ты еще не был рожден. Азарил была в ярости, но, полностью лишившись астральных энергий, позволила нам уйти… Вместе с вами я бежал на юг, прочь от гор Черного Полумесяца. Мать твоя была очень слаба. Ты родился на Стене Смерти — бастионе длиной в четыре мили, находящемся между Черным Полумесяцем и Пиками Троллей, где случились и Битва Тысячи Огров, и Третья Битва Демонов; но в родах женщина скончалась. Я остался один, с двумя грудными детьми; но теперь я обрел цель в жизни».
О том, что привело его в стан борбарадийцев, отец говорить отказался наотрез, однако признался, что к магии у него нет способностей — тем более, к магии крови, практикуемой приспешниками Азарил.
«А что должно было произойти после свадьбы?» — допытывался Кайрон. «Рано или поздно церковь направила бы Фалка куда-либо еще», — отвечал отец. — «Каландра бы отправилась с ним». «А я бы остался в Варунке и всю оставшуюся жизнь оберегал бы тебя от мщения Азарил», — поморщился юноша. — «На это ты надеялся, да?» «Я лишь хотел спасти ваши души», — опустил голову отец. — «Могу лишь надеяться, что однажды ты поймешь меня».
«То есть, ты хотел выдать Каландру замуж, чтобы разлучить нас?» — осознал Кайрон, и отец сокрушенно кивнул: «Верно. Я думал, таким образом Дары ваши не пробудятся никогда. Азарил неоднократно повторяло, что Дары «стремятся воссоединиться». Я с самого начала был уверен, что означает это смущение чувств носителей Даров. К тому же, на протяжении последних месяцев я видел, как Каландра смотрит на тебя. Вы ведь больше не дети. Это был лишь вопрос времени до того, как вы… ну, ты понимаешь». «Поэтому ты и лгал нам, что мы родичи», — с горечью процедил Кайрон. — «Ты не просто хотел предостеречь нас от смешения крови. А еретик-рондрианин мог бы удержать демонический Дары Каландры от пробуждения». «Даже поцелуй мой оказаться опасен», — произнес отец. — «Фалк же мог хотя бы спасти ее душу, если бы поддалась она демоническим искушениям… Я вбил вам в голову, что нельзя смешивать кровь ни в коем случае, потому что не знал, что именно тот ритуал содеял с вами. Единственное, что выяснил — смешение крови пробудит демонические Дары. Это касается и вас, и других детей, рожденных в час проведения ритуала».
«Потому-то ты всегда держал нас подальше от других детей», — припомнил Кайрон. — «Ты боялся, что они тоже могут обладать подобными Дарами». «И врачевать друг друга я вам тоже запретил», — произнес отец. — «Смешение крови могло привести к непредсказуемым последствиям». «Мы наша кровь уже смешалась», — признался юноша, и отец вздохнул: «Знаю. Иначе ты не сумел бы покончить с хештотом на рыночной площади. Пробудилось могущество Даров, и мы не знаем, к каким последствиям это приведет».
«Но почему Азарил называла себя матерью Фалка?» — задал Кайрон иной вопрос. «Возможно, чтобы скрыть свою истинную личину», — предположил отец. — «Ведь она не могла наложить заклинание доверия на всех горожан Варунка, как проделала это со мной. А, быть может, она действительно хотело быть для Фалка матерью. Не позволяй ее жестоким словам, произнесенным в храме, обмануть тебя. Если эта женщина способна любить, она может показывать свое чувство весьма странным образом».
И, если уж разговор зашел об Азарил, Кайрон не мог поинтересоваться, как может эльфийка выступать главой церкви Борбарада, если роль эта принадлежит горбуну Ксераану. «Так и было», — молвил отец. — «Он называл себя Портифексом Максимусом и правил из Илсура, но был низвержен, а Неуязвимый Легион Як-Моннита разгромлен. Азарил воспользовалась возможностью, чтобы занять его место». «Странный титул — Портифекс Максимус, величайший страж врат», — заметил юноша, и отец пожал плечами: «Странный, как и вся эта религия. В церковной иерархии титулы покупались за золото, а верующими выступали алчные до могущества маги крови. Титул «страж врат» относится, возможно, у Темным Вратам. Вратам Лимбо, через которые проходят призванные демоны… Что до Азарил, то никто не знает учения Повелителя Демонов лучше нее; она умна и очень, очень могущественна. Под ее началом находится целая сеть лазутчиков и сектантов в Теневых Землях — и, возможно, за их пределами».
«Поверить не могу, что столь могущественная чародейка не сумела за 20 лет захватить одного человека и двух детей», — покачал головой Кайрон. «Я был глуп, полагая, что мои умения и удача спасают нас вновь и вновь», — сокрушенно вздохнул отец. — «Когда вы научились сражаться, стало легче… Но Азарил всего лишь выжидала нужного момента, чтобы схватить Каландру».
Как же все запутано! Все случившееся преследовало лишь одну цель — передать Каландру прямиком в руки Азарил. Но как эльфийка могла предусмотреть, что Дары пробудятся именно сейчас? И почему так настаивала на «бракосочетании» именно в старом храме Рондры? А зачем прилагать столь много усилий для призыва хештота?.. «Если Фалк — послушная марионетка церкви Борбарада, то он стремится к обретению все большего влияния в Варунке», — произнес Кайрон, анализируя произошедшее и приходя к определенным выводам. — «Свадьба рондрианина — символ для народных масс. К тому же, в храме Рондры, который в час оккупации был борделем некромантов». «Да, могущественные символы и горькая ирония — это вполне в стиле Азарил», — печально усмехнулся отец.
Очевидно, что некромант, очевидная жертва, исполнял волю коварной эльфийки. Нападение на лагерь беженцев было отвлекающим маневром, после чего все рондриане устремились в западный город в поисках призывателя. А некромант получил достаточно времени, чтобы осуществить призыв на рыночной площади. После чего Фалку оставалось лишь обрести славу за низвержение хештота, и получить слепую любовь и признание со стороны горожан; после чего занять место метрополита Джаакона ему окажется несложно. «Вот почему Фалк велел тебе в одиночку покончить с некромантом в храме Прайоса», — осознал отец. — «Он хотел избавиться от тебя, потому что полагал, что в сем противостоянии у тебя нет шансов».
Что до рондриан, то и среди сих благочестивых мужей немало тех, для кого честь значит немного, и кто не презирает горожан за деяния тех во время нахождения под властью некромантов. «Это наверняка сознает даже Джаакон», — говорил отец. — «И он боится, что горожане предадутся демонической скверне, если не держать их в железном кулаке. Фалк же использует это в своих целях; на его стороне — менее жесткие в сем отношении рондриане, а также горожане, не желающие винить себя в свершенных в прошлом грехах. Фалк хорошо сыграл свою роль. И почему бы горожанам не довериться тому, кто сражался с ними рука об руку?»
«Но странно, что варункийцы сразу же последовали за Фалком», — произнес Кайрон. — «Ведь его навряд ли можно считать рядовым рондрианином». «Здесь рондриан считают немногим лучше беженцев», — отвечал отец. — «Горожане не любят их, но и не противостоят им. Ведь освободили же они город от некромантов. В час правления последних варункийцы делали много такого, за что бы их за пределами Теневых Земель сожгли у позорных столбов. Предательство, демонопоклонничество… Некоторые из них даже продавали мертвые тела своих родичей, дабы те, будучи обращенными в нежить, могли сражаться за некромантов… Не знаю, как бы мы поступили на их месте. Что до меня, я не хочу, чтобы любые силы, занявшие мог город, говорили мне, что все, сделанной мной на протяжении последних десятилетий, неверно, и я должен посвятить всю свою оставшуюся жизнь искуплению грехов».
Как бы то ни было, следовало действовать, и незамедлительно: ведь Фалк считает, что одержал безоговорочную победу, а Каландра остается во власти Азарил. Кайрон обратился к поставленному у камеры его стражу — молодому рондрианину, помешанному на чести слепцу, безоговорочно преданного Фалку. Юноша завел откровенно богохульные речи, обвиняя служителей богини в войны в излишней жестокости, в гонениях на ученых, припомнил и иные неблаговидные деяния, вершимые во имя Рондры, как то оккупация Священным Орденом Театра земель Альханы и изгнание с оных коренных жителей…
Рыцарь подобного святотатства вынести не мог, ворвался в камеру, дабы преподать обнаглевшему еретику урок. Кайрон, однако, сумел одержать верх над рондрианином, после чего поспешил к выходу из темницы, и, ступив в молельный зал храма, обнаружил Фалка в окружении четверки рыцарей.
«Наконец-то», — процедил Фалк, вперив горящий ненавистью взор в свою немезиду. — «Ты силен. Твой Дар могуч. Будь обстоятельства иными, ты бы мог остаться последним из нас. Но жизненный путь твой оборвется здесь и сейчас». Кайрон потребовал открыть ему, куда именно Азарил увела Каландру, однако Фалк не собирался делиться сими сведениями… а, быть может, и там ими не обладал.
Вместо этого роднрианин велел своим рыцарям прикончить нечестивца, и те, обнажив клинки, устремились к Кайрону. Однако последний сразил противников, и, переступив через бездыханные тела их, бросил вызов самому Фалку.
Так свершилось противостояние двух Пробудившихся; оба противника, сошедшиеся в сражении под сводами храма Рондры, творили демоническую магию… и пал Фалк, сраженный Кайроном. «Говори, где Каландра!» — требовал ответа тот, однако умирающий рыцарь с трудом произнес: «Вы найдете друг друга. Ваши Дары направят вас. Тебя ждет Гамат! Он не может оказаться последним, слышишь?!» Кайрон нахмурился: Гамат?.. Кажется, так звали пророка, уведшего зараженных чумой из Варунка… Фалк скончался, и ощутил Кайрон, как наполняют его новые силы — Дар умершего…
На теле рондрианина юноша обнаружил два письма. «Наши замыслы успешно претворились в жизнь, Гамат», — значилось в первом. — «Я сумел привлечь рыцарей на свою сторону, и метрополит падет. Я пробужу Каландру и покончу с Кайроном до того, как он осознает суть происходящего. Затем мы встретимся вновь, брат мой». «Поздравляю, брат», — прочел Кайрон во втором письме. — «Мать будет гордится тобой. Тобой, самым недальновидным и поддающемся влиянию из ее детей. Ты нисколько не пугаешь меня. До того, как ты обретешь Дар Кайрона, до того, как появишься в Фернфилде, я добьюсь желаемого. Замысел матери обречен!»