— Сдаюсь! — расплывшись в излишне-лучезарной улыбке, подняв руки вверх, с торжествующе-алчным выражением лица сказала Хьяльгрида.
По толпе зевак и проходимцев прошла волна ропота, вскриков и возмущения. Зал заполнился гомоном, гоготом и гулом.
Кажется, сейчас будут убивать…
***
Выйдя из «Гарцующего оленя», Хьяльгрида, все еще не уверенная, что три таллера, которые за бесценные по своей несуразности сплетни ей выдал Ардо, были получены за дело, решила все же отработать их как следует: все равно надо было хоть как-то скоротать время.
С самого начала она собиралась поговорить с местным капитаном стражи, в надежде, что что-то этот пройдоха да знал, и теперь у Хьяльгриды совершенно точно появилась такая возможность.
Разговор с капитаном Нирульфом прошел несколько менее радужно и жизнеутверждающе, чем Хьяльга рассчитывала: он, видите ли, за последние три года успел снюхаться с собакой-Орбертом и наслушался приукрашенных поганцем, начальником порта, баек и историй о ее похождениях и злодеяниях. То есть, потом-то Нирульфу мозг на место поставить удалось, напомнив, что она, Хьяльгрида, была славная женщина и хорошая собутыльница, но сильно не сразу.
Капитан честно сказал, что сам он ничегошеньки про пиратов не знает, и посоветовал поспрашивать у его подчиненных. Подчиненные тоже были не в курсе. Рекрут Погол, было начал нести какую-то ересь, вознадеявшись получить за это некоторое вознаграждение, но быстро сдулся, когда понял, что платить ему никто не намерен.
Интендант Борнхельм, который тоже о пиратах не слышал ни словечка, узнав о том, что его старая добрая знакомая ищет способ подзаработать, предложил ей разобраться с бандой Бекербольдов, и Хьяльга, ни на секунду не задумавшись, согласилась.
С бандой — а это еще громко сказано — состоявшей из трех здоровущих вечнопьяных увальней и их маменьки, разобраться было не трудно: эти Бекербольды, все до единого, оказались теми еще профанами, нападавшими в довольно людных местах, и, вооруженные, в лучшем случае, битыми бутылками и ржавыми ножами…
***
— Ну что! Принимай работу! — с порога заявила Хьяльга, семимильными шагами приближаясь к несчастному интенданту.
Интендант был занят: за что-то отчитывал новичка — зеленого, бледного и тощего юнца с такой — однако! — шикарной шевелюрой, что от зависти можно было помирать, только глядя на нее. Патлатый стоял, повесив голову, что-то невнятно бормотал в свое оправдание, хитрил и юлил, в общем, как мог задерживал пиратку, пришедшую за своим вознаграждением.
— А доказательства? — буднично отозвался интендант, отправив юнца восвояси.
Хьяльга деловито порылась в своих воистину бездонных карманах и выудила на свет божий четыре кольца.
— Вот, как и договаривались, кольца братьев и мамашки в качестве доказательства их безвременной кончины. Плати!
— А отдать кольца?
— А об этом договора не было. Ты сказал, что б я их сюда принесла, но даже не заикнулся о том, чтобы я отдала их тебе. Даже не рассчитывай, кольца я тебе не отдам.
— Тогда я тебе не заплачу.
— Ну и пожалуйста!
— Хьяльга, ну в самом-то деле, зачем тебе нужны эти кольца?
— Я — женщина, и как всякая нормальная женщина люблю побрякушки.
— Да они тебе ни на один палец не налезут!
— Ты только что назвал меня толстой? Ты женские кольца носить тоже не сможешь.
— Я-то смогу их сбыть.
— А я — нет? Отполирую, и любой ювелир у меня их с руками оторвет. И заплатит, кстати, больше, чем ты.
— То есть, ты хочешь заработать дважды? Тебе не кажется, что это несколько не честно?
— А обворовывать бедную женщину — честно?
Интендант прихрюкнул и встрепенулся: на бедную, в любом смысле этого слова, Хьяльгрида похожа не была.
— Капитан? — обратился он к начальнику, надеясь на его протекцию и поддержку.
— Борнхельм, не спорь с этой ушлой проходимкой, нервы целее будут…
— Я у тебя в долгу, — улыбнулась славная дщерь речных пиратов. — Не слиняем в «Ласкового быка» вечерком? Выпьем по-старинке, обожремся говядины — красота!
— Иди уже, исчадие Борона, тебе ж заплатили…
— Нирульф! — вдохновенно и торжественно начала Хьяльга. — Я тебя обожаю. Ты — лучший мужик на свете: меня еще никто исчадием Борона не называл… — театрально вздохнула она и удалилась под смешки не занятых делом служак.
Капитан Нирульф от души стукнул себя кулаком по лбу…
***
Удовлетворив свои сатирическо-садистские потребности, оторвавшись на доблестных защитниках славного града Надорета, Хьяльгрида направилась в подгород на нелегальные бои без правил: там можно было и на ставках заработать, и самой топором помахать, ну и сплетен послушать, конечно же…
Заправлял на арене всем Яроволк, здоровенный дядька, настоящий мужик, человек приятный и незлобливый, давний Хьяльгридин приятель.
— Кого я вижу! — прикрякнул он, когда Хьяльга неторопливо выплыла из-за поворота.
Славная дщерь речных пиратов вяло подняла вверх руку и помахала в знак приветствия.
— На кого поставишь? — деловито осведомился Яроволк, когда Хьяльгрида подошла к нему.
— Хочу тряхнуть стариной, Яр, ставлю на себя.
***
— На ринге Мирия Волк и Ястребица Хьяльга! — гаркнул Яроволк, объявляя начало сражения.
Две женщины: складная амазонка в своем амазоночьем доспехе и крупная дылда, до самых ушей завернутая в линялые тряпки, переглянулись, демонстративно сложили руки на груди и презрительно посмотрели на Яроволка.
— Яр, это че такое? — недовольно спросила Хьяльгрида. — Че ты меня против этого блондинючего недоразумения ставишь? Нормального что ли не было никого?
— Да вот именно, — возмутилась амазонка, — кого ты, свинья, против меня ставишь? Мне с ней драться религия не позволяет!
— Вот-вот, — поддакнула Хьяльгрида, — когда это две славные дочери Рондры поднимали мечи друг на друга?
Управитель Яроволк продемонстрировал толпе заскучавших зевак свой великолепный нервный тик, унял дергавшуюся бровь над левым глазом и сурово зыркнул на нежелавших сражаться воительниц.
— Хьяльга, твою мать, ну куда ты со своей пиратской рожей в амазонки лезешь? Ну какая из тебя дочь Рондры?
— Это я урожденная пиратка, — невозмутимо заметила Хьяльгрида, высокомерно взирая на Яроволка, — а воспитывалась я среди амазонок.
— Значит так, — рявкнул управитель, — девочки, мне плевать, почему вы не деретесь, но за вас были уплачены большие деньги. Отрабатывайте их. Или договоритесь меж собой, кто из вас сдастся.
— Ми-ир, — обратилась Хьяльгрида к сопернице, — давай по-старинке, а? С тебя половина.
Амазонка кивнула.
— Сдаюсь! — торжествующе объявила Хьяльга.
***
Хьяльгрида родилась и выросла на борту пиратского судна, с малолетства изображала из себя юнгу, училась читать по звездам и ветру направление, управлялась со снастями, дневала и ночевала у штурвала. В пиратских налетах и грабежах стала участвовать с восьми лет, с тех пор, как стала уверена в своих силах и умениях, с тех пор, как папашка ее решил, что она была готова.
Мать ее отдала концы сразу же после родов, Хьяльга и лица ее не то, что не помнила, и не видела никогда. Воспитанием занимались ее папашка и тетка, его сестра, женщина грубоватая и суровая, но справедливая и мудрая. Тетку ее моряки все до единого матерью называли, и она была матерью всем и каждому. Команду пиратскую когда-то собрал Отто Свинцовый Кулак, а заправляла всем, сколько Хьяльга себя помнила, его сестра, ее тетка. Ух и злился папашка, что главным он был лишь на словах, и что все важные решения принимал не он, а его сестра, что слушались ее все беспрекословно, что с каждым она могла совладать, что понимали ее чуть ли ни с полуслова.
Тетка была кумиром Хьяльгриды. Хьяльга с детства мечтала стать на нее похожей, а не смогла: характером удалась вся в родителей. Оказалась такой же сумасбродной, как ее папаша, и такой же смурной, как ее мать.
А когда Хьяльге было тринадцать, папашка, вопреки указаниям тетки, вышел на реку грабить амазоночье судно. Амазонки его и уели. Разгромили корабль, перерезали полкоманды, тетку ее в том числе.
Сам папашка-то выжил, выкарабкался, отстроил корабль заново, собрал новую команду и стал поживать припеваючи, как сам желал и как сам считал правильным.
А Хьяльгу в тот раз выбросило за борт и волной прибило к берегу. Как раз туда, где лагерем стояли те самые амазонки. Суровые воительницы, славные дочери Рондры, надо думать, узнали в ней одну из нападавших, связали, признали ее кровным врагом, а с кровными врагами у амазонок издавна разговоры велись короткие: обезглавить, и делу конец. И обезглавили бы, если бы не вмешалась девица немногим старше Хьяльгриды. Девица заявила, что по их амазоночьим меркам она была уже взрослая и имела право голоса, сказала, что у каждой уважающей себя славной дочери Рондры должна быть преемница, ученица, упрекнула соплеменниц в том, что ученицу ей до сих пор не доверили, и отвоевала свое право обучать захваченую пленницу. Дескать, крепкая, здоровая девка, уж за чем-нибудь она да пригодится.
Вступившуюся за Хьяльгу воительницу звали Мирия.
Мирия была красива, жива и грациозна, ловко управлялась с мечами и саблями, стреляла из лука как эльф, бесшумно вышагивала как кошка. Она покорила Хьяльгу с первого же мига, как появилась перед ней.
Лет пять Хьяльга училась у Мирии; чему умела, учила и ее. За пять лет Хьяльга освоилась и пообвыкла, снова почувствовала себя своей, стала раскованней и непокорней, познакомилась с мудростью, приобрела женское коварство, заново научилась смеяться и шутить. Ожила и оттаяла. Стала, наконец, такой, какой и должна была быть. Какой быть всегда хотела.
Тогда-то Мирия и предложила ей рвануть куда-нибудь в город, подальше от традиций и правил, навстречу приключениям и опасностям. И Хьяльга согласилась.
Так они обе и оказались в Надорете впервые.
Больше десяти лет тому назад.
***
Хьяльгрида и Мирия сидели на скамеечке в трактире, пили пиво, говорили о мужиках и способах заточки оружия, радовались встрече и считали деньги.
— Мирия, а скажи-ка мне, ты о речных пиратах в последнее время ничего не слышала?
Мирия захлебнулась пивом, отплевалась и откашлялась, запустила руку в стриженые светлые волосы и удивленно воззрилась на Хьяльгу.
— Мне казалось, женщина, это ты должна быть в курсе, что там и как мутят пираты. А тебе на кой-оно надо?
— Напали на меня, Мир, понимаешь. И не только на меня, на еще кое-кого, и этому кое-кому я жизнью обязана. А он, кое-кто этот, ищет сведения о пиратах, вот я и спрашиваю.
— Я ничего не знаю. Видела подозрительного типа у нас, под городом, такой смешной пузан-коротышка, все вынюхивал, да выспрашивал. Он, может быть, чего и знает. И если знает, поверь, он сам тебя найдет.
— Ты что-то не договариваешь, Мир.
— Возможно. Имею право. Если я тебе говорю не все, то так надо, уж поверь.
— А делать-то мне что? Сведения мне нужны и нужны поскорее.
— Займись какой-нибудь ерундой. Подерись, заработай деньжат, походи по городу, купи платье, начуди, сделай глупостей. Не маленькая уже, сама сообразишь.
Хьяльга нахмурилась и кивнула.
***
— Амулеты тончайшей выделки, колечки для любого пальчика! — кричал, не жалея подсевшего голоса владелец ювелирной лавки.
Хьяльгрида с сомнением глянула на собственные руки и вывалила на прилавок четыре колечка. Не бог весть что, конечно, но сойдет.
Торгаш-щеголь долго торговался и, в отличие от Хьяльгриды получал от этого искреннее удовольствие, пробовал безделушки на зуб, тер кольца о рукав, вглядывался в мелкие, зачастую отвалившиеся камушки, но все-таки выплатил Хьяльге целых пять дукатов. Пиратка, с которой за время этой треклятой торговли семь потов сошло, облегченно выдохнула, сгребла деньги и поспешно удалилась: а то вдруг этот чудак опять торговаться захочет…
Хьяльга юркнула к другому прилавку, на нем лежали рулоны ткани, ленты и кружева, штаны и рубашки, платья и шляпки.
А что? Мирия же сказала: наделай глупостей, купи себе платье… Вот уж, в самом-то деле… Да большую глупость, чем покупка платья и придумать нельзя!
А ведь идея, несмотря на всю ее абсурдность, запала в душу…
Портной Маркузи, старый знакомец, наводчик воров и шарлатанов, раскладывал на прилавок в соответствии с никому неведомым художественным замыслом товары и сдувал со своих творений пылинки.
— А! — воскликнул он, когда к нему подошла Хьяльга. — Опять нужны прочные штаны, которым ни один меч не страшен? Рубаха, в которой в жару прохладно, а в холода тепло? Нестаптываемые сапоги? Выбирай: у меня есть все!
— Э-э-э… — замялась Хьяльгрида. — Нет, Маркузи, можешь даже не доставать свое богатство, я нынче не за этим… Скажи мне, дорогой друг, а у тебя есть… платье? Ну, что б оно на меня налезло…
— Прекрасный выбор! Вот, погляди, альмадское сатиновое платье. Красное, с лямками, до колен… Да ты только глянь на этот разрез на боку: от подола и до самой талии! Со шнуровкой спереди. Отличный выбор!
— Почем? — осторожно осведомилась Хьяльгрида: ее насторожило, как портной нахваливал свое творение.
— У! Да сущие пустяки! Пятьдесят дукатов — и оно твое.
— Пятьдесят дукатов? А Мирия говорила, что пять лет назад у тебя платье купила за десять…
— Так то пять лет назад было! И потом, платье платью — рознь… Да ты погляди только! Альмадский сатин! Пурпурная краска! Да ты хоть представляешь, сколько стоит такая ткань? Я не говорю уже о том, сколько стоит неблагодарный труд портного!
Да уж, ситуация… В кармане звенело всего-то двадцать дукатов и какая-то мелочь, а платье, собака, запало в душу.
Пришлось развернуться и отправиться восвояси.
***
— Хьяльгрида Свинцовый кулак, погодите… На пару слов… — мягко произнес некто, впившись в ее руку.
Хьяльга обернулась. Перед ней стоял весьма упитанный человечек невысокого роста, видимо, Мирия говорила именно о нем. У человечка были блестящие черные волосы, крупный нос, пухлые щеки, хитрые серые глаза и поразительно приятный голос. Одет он был опрятно и чисто, в вещи таких цветов, в каких бы он точно не выделялся из толпы.
— В чем дело?
— Ну-ну, не гоните лошадей! Я не хотел сразу вот так начинать. Позвольте мне сначала объясниться, почему я обратил на вас внимание. Пятнадцать лет назад вы блестяще закончили свое обучение в Надорете. Вы прекрасно справлялись и делали очень ценную работу. Стали чемпионом подгородней арены. И на протяжении десяти лет регулярно оказывали городу свои бесценные услуги…
— И? Допустим, накопали вы всех этих сведений о моем прошлом. А толку? Зачем это было надо?
Толстяк ее не услышал.
— … Но наиболее интересной была история с кровавым волком, жаль, вам тогда не удалось спасти контрабандистов… Потом вы пропали и появились спустя пять лет. Вы вновь проявили себя. Город о вас заговорил.
— Довольно! Откуда вы все это знаете? Кто вы и какого лиха вам от меня надо?
— Меня зовут Герлинг, а моя… профессия заключается в том, чтобы знать как можно больше. Скажем так: в ходе моих расследований нападений пиратов я… предположим, наткнулся на вас.
— Охотитесь за пиратами, значит? Я-то вам зачем?
— Нам стоит обсудить это в более спокойной обстановке.
— Так и быть. Ведите.
***
Герлинг привел Хьяльгриду туда, где она давеча ухандокала буйнопомешанную мамашу Бекербольд: на небольшой «балкончик», площадку за домами, огороженную невысокой каменной стеной. На площадке со скучающим видом стояли двое: ярко-рыжий юноша с надменным, но по-своему прекрасным лицом, жгуче-голубыми глазами и щегольской ухоженной бородкой, облаченный в синее одеяние мага, и девушка, не то эльфийка, не то полуэльф, тонкая и высокая, ладненькая и свежая, изящная и самодостаточная; ее рыжие волосы были собраны в низкий хвост, а некоторые отстриженные покороче пряди спадали на лицо, прикрывая его, ее желтые глаза выражали усталость и недовольство, безупречной формы губы были поджаты.
— Здесь нам не помешают, — негромко произнес Герлинг. — Мои соратники, — сказал он, указав рукой на людей, стоявших там раньше, — Якон Загор и Фейрис Рысий Глаз. Кажется, мы все хотим выяснить, что замышляют пираты. По-моему, это повод объединить усилия.
— Объединить? — надменно процедил, вздернув бровь, Якон, отрываясь от стены, к которой он, привалившись, стоял до сих пор. — Не рановато ли? Я имел в виду обмен информацией, не более того.
— У нас слишком мало людей, чтобы отказываться от помощи, Якон, — запричитала Фейрис. — Что-то подсказывает мне, что мы поступаем правильно. Инстинкты Герлинга до сих пор нас не подводили, это…
— Это решать не вам одним, в любом случае, — изрек Герлинг. — Такой план нужно разрабатывать вместе. В конце концов, мы все завязаны в этой истории, не так ли? Ну, — обернувшись к Хьяльгриде, спросил он, — какие у вас мысли по поводу дальнейших действий?
— Я… присоединюсь к вам, если наконец узнаю, в чем же, собственно, дело.
— Согласно моим источникам, этой ночью после того, как потушат огни, к причалу пристанет корабль. Он будет везти груз, украденный у купцов пиратами во время их нападений. Во всяком случае, нам стоит посмотреть на это повнимательнее.
— Когда потушат огни? Не привираете, а? Они же не совсем идиоты, чтобы причалить тогда, когда в порту будет полно стражи…
— В принципе, обычно так и бывает, — заверил Якон. — Но согласно моим сведениям, этой ночью стражи там не будет.
— Дело серьезное, — вздохнул Герлинг. — Влияние тех, кто прикрывает пиратов, видимо, распространяется дальше, чем мы полагали до сих пор. Вопрос в том, насколько далеко?
— Значит, надо все узнать, — пожала плечами Хьяльгрида. — Посмотреть, послушать… Каков план?
— Приготовьтесь, — велел Герлинг. — Якон после наступления темноты проведет вас к месту встречи. Там мы обсудим детали и вместе отправимся в путь.
— Договорились.
— Хьяльгида, — робко начала Фейрис, — я чувствую, что ты осознаешь опасность, которая связана с этим делом. Ты должна хорошо подготовиться и встретиться с Яконом за таверной на рыночной площади.
— Без вопросов.
— Ну, значит все решили, так? — уточнил Герлинг. — Теперь прошу меня извинить — мне тоже надо подготовиться. И, да… Не высовывайтесь особо и никому ни слова о нашем плане.
— Без проблем…
***
Небо окрасилось всеми оттенками алого, розового и оранжевого. Вечерело. Люди сновали туда-сюда по улицам: кто домой, кто в кабак, кто к любовнице… Хьяльгрида, грязно ругаясь, неслась через весь город к месту встречи: за своими важными делами — и только попробуйте сказать, что пара кружек пива из распрекрасного «Ласкового быка» для успокоения расшалившихся нервов — это не важно! — она не заметила, как начало темнеть.
За таверной, в условленном месте, помимо рыжего нахала, сиречь, Якона, славную дщерь речных пиратов ждала еще и какая-то девица. Тонкая и звонкая — аж завидно, ладненькая, холеная. Видно было, что ее вьющиеся светлые волосы были ухожены как у распоследней барышни, а светлые глазищи как у богатой бездельницы были подведены и покрашены.
Хьяльга фыркнула.
— А раньше меня с этой пигалицей познакомить не дано было?
«Пигалица» задохнулась от возмущения, но вопреки всем ожиданиям, промолчала. Хотя посмотрела на Хьяльгриду так, что если бы взглядом можно было убивать, ее хладный труп бы заблаговременно рассыпался в мелкую крошку.
Якон терпеливо дождался, пока его спутницы вдоволь наиграются в гляделки, оглянулся и изрек:
— Хьяльгрида, это Талия, Талия, это Хьяльгрида. Познакомить вас раньше возможности не было, все возражения друг против друга можете проглотить или засунуть в задницу. Все понятно? Все готовы? Можно приступать к заданию?
Испепеляющего взгляда теперь был удостоен Якон. И даже не одного…
— Начинается серьезная игра, — грозно заявил он, пытаясь присмирить своих напарниц. — Мы встретимся с остальными за храмом Прайоса после наступления темноты. За мной!
«Напарницы» переглянулись между собой, отправили недоуменный взгляд на раскомандовавшегося Якона и — уж кто как умел — плавно покачивая бедрами пошли за ним к храму Прайоса…
***
Якон, Хьяльга и Талия подпирали задами и спинами стены храма, который бы непременно рухнул без их неблагодарной помощи, плевали в гипотетический поток, смотрели на звезды. Делать было решительно нечего. Ни Герлинг, ни Фейрис так и не пришли.
— Ты тут тоже из-за пиратов, да? — решив хоть как-то прервать это тягостное, почти похоронное молчание, спросила Хьяльга. Талия кивнула. — А зачем вору собирать сведения о пиратах?
— Зачем пирату собирать сведения о пиратах? — противным голосом передразнила ее Талия. — С чего ты вообще взяла, что я вор?
— С чего ты вообще взяла, что я пират?
— Э, лапа, я о пиратах уже месяц копаю, и все пиратские династии наизусть знаю. Так что ты для меня — открытая книга. Я о тебе знаю много.
— Да что ты говоришь… Это ж насколько много-то?
— Достаточно. Повторю свой вопрос: с чего ты взяла, что я вор?
— Я немного знакома с Серебряной Лисицей, а у тебя на шее ее платок, видимо, она по прежнему дает что-то свое, когда новичок доказывает свою верность вашей гильдии. К тому же, вооружена ты шпагой, а у вас многие либо шпагами машут, либо махонькими кортиками.
— Угадала. Забавно: у меня на тебя прорва отборнейшего компромата, но о том, что ты знакома с Лисицей, я была не в курсе. А ведь я не последний человек в гильдии. И не самый плохой вор на свете.
— Какое самомнение! — восхитилась Хьяльга.
— У нас, воров, есть способ выяснить, кто круче всех в своем деле. У меня сейчас всего два конкурента: мужчина и женщина. С женщиной я не знакома, даже в глаза ее не видела, но знаю, что сумела ее опередить. А мужчина… Что я, не знаю, что ли, что с мужчинами делать?
Как это чудо в перьях смогло заделаться вором, Хьяльгриде было, видит Фекс, непонятно. О чем она не постеснялась сообщить. И даже не один раз. И даже не в контексте любопытства, а в контексте откровеннейшей издевки.
Нет, ну правда. Длинноногая тоненькая голубоглазая кудрявая блондинка — скотина весьма и весьма приметная. А вору, насколько известно, со стеной полагается сливаться и не отсвечивать.
Когда Хьяльга выразила все свои размышления в устной форме, воровка презрительно фыркнула.
— Дорогуша, — фамильярно заявила пигалица, поглядывая на «напарницу» как на помои, — если успеем добежать до моей закладки, ты поймешь, как красивая баба может быть незаметной.
Пиратка скептически выгнула брови, надела на физиомордию маску удивления и поинтересовалась, что же такое у нее лежало в заначке.
— Платье, — честно ответило блондинистое чудо, тряхнув своей хорошенькой головкой.
— Платье? — стараясь вести себя как можно терпимее и спокойнее, выдала в ответ Хьяльга.
— Платье, — подтвердила воровка, наматывая на тоненький пальчик белокурую прядку, — Красное. Сатиновое. До колен. С лямками и глубоченным вырезом. С разрезом на боку от самого зада…
Что это было за платье, славная дщерь речных пиратов смогла понять, еще тогда, когда пигалица назвала его цвет и материал, из которого оно было сшито. Платье-то было то самое. Вожделенное. Ну, которое за пятьдесят дукатов.
— Скажу тебе честно, Лапуля, — не замечая негодования своей собеседницы, продолжила пигалица, не прекращая закручивать волосы, — красивая баба в красном платье куда более незаметна, чем портовая пьянь. Пока на площади стоят попрошайки, а эти безмозглые мужланы пялятся на мои сиськи, ни одна собака не заметит того, что я держу руки в чужих карманах.
На что, на что они пялятся? Нет, ты это серьезно?
Вслух Хьяльга, конечно, ничего не сказала, но взгляд на названные подобия округлостей отправила весьма красноречивый.
***
Время шло, серебряный серп растущего полумесяца сдвинулся в сторону: Герлинг и Фейрис непозволительно сильно опаздывали. И ведь сделать без них ничего было нельзя…
— Мне это не нравится, — наконец, вздохнул Якон, не принимавший участия в предыдущих дискуссиях. — Остальные давным-давно должны были быть тут.
— Может, отправимся их искать? — предложила Хьяльга.
— Может быть, стража еще патрулирует порт, и они задержались? — предположила Талия.
— Возможно, — сухо кивнул он Талии. — Нет, Хьяльга, это слишком опасно. Если здесь действительно что-то не так, мы должны… Чш-ш! Кто-то приближается.
— Хьяльгрида, Талия, Якон! — на бегу кричала Фейрис, изрядно запыхавшаяся, и, напрочь забывшая обо всей конспирации. — Мы… Герлинг, он…
— Что с Герлингом? — встрепенулся Якон.
— Что случилось? — в унисон, очень из-за этого разозлившись, спросили Хьяльга и Талия.
— Мы… он хотел что-то проверить… — кусая губу, то и дело запуская руки в волосы, причитала Фейрис. — Контрабандисты схватили его… я ничего не могла поделать…
— Борон побери, какая легкомысленность! — зашипел маг. — Что-то… что-то его обеспокоило, — пробормотал он. — Ты видела, куда они его забрали?
— Нет, — отвела взгляд эльфийка, — я… я не хотела подвергать Герлинга опасности. Один из них говорил что-то про «два больших склада» и «единственный проход в гавань».
— Хм… — почесал свою козлобородку Якон. — Если мы хотим освободить Герлинга, то нам так или иначе придется идти в эти склады. Поспешим — кто знает, что они собираются с ним сделать!
Талия и Хьяльга обменялись скептическими взглядами — все-таки этот рыжий недоумок слишком раскомандовался! — переглянулись с Фейрис и поспешили за летящим к складам Яконом.
***
Не терять времени не получилось: буквально за следующим же поворотом их подстерегала группка дюжих мужиков, вооруженных до зубов и очень злобных.
— О нет! — жалобно пискнула Фейрис. — Ребята из гильдии контрабандистов! Как они смогли меня выследить?
— Об этом мы позже будем раздумывать, — прервал ее тираду Якон. — Хм, они нас не заметили, может быть, они просто стоят на стреме, пока их корабль разгружается.
— На стреме, говоришь? — лукаво улыбнулась Талия. — Сховайтесь за стену и предоставьте все мне. Тут моя закладка, — пояснила она, потирая ладони друг о друга.
Талия ловко выудила из замаскированной ниши в стене добротный деревянный ящичек, достала из него красное новенькое сатиновое платье, проворно в него юркнула, расправила его на себе, как было надо, сменила свои удобные стоптанные ботинки на вульгарные сапоги длиной чуть ли ни до колен, растормошила руками волосы, подрисовала угольком брови, намалевала стрелки на глазах чуть ли не до ушей, измерзавила красной помадой — совершенно не подходящей к платью — губы, нахлобучила на голову широкополую мужскую шляпу с перьями.
— Ты зачем себя… так? — тихо удивилась Хьяльгрида.
— Собираюсь изобразить дешевую проститутку, — будничным тоном пояснила Талия. — А что еще можно сделать из безбожно большого платья и дешевой косметики, скупленной с бору по сосенке? Похоже хоть?
Все трое: Хьяльга, Фейрис и Якон оторопело кивнули. Талия тем временем добыла из своего чудо-ящика пузатую бутыль, от которой пахло какой-то забористой спиртягой и маленький пузыречек, содержимое которого, перелила к своей бодяге.
— Что это? — кивком указал на пузыречек Якон.
— Отрава. Ни запаха, ни цвета почти не имеет, в самогоне его на вкус вообще не разобрать. Однако, одного глотка хватит на то, чтобы довольно быстро угробить здоровенного мужика.
Талия хорошенько взболтала бутыль, чтобы вся эта отрава как следует перемешалась, размазала пальцем помаду на нижней губе, чтобы у любого, кто на нее посмотрит, не оставалось ни малейшего сомнения в ее роде деятельности, и, старательно повиливая бедрами, подошла к контрабандистам.
— Скучаете, мальчики? — хорошо поставленным томным голосом поинтересовалась она, старательно хлопая ресницами, и, постановочно надувая губки.
Контрабандисты оторопело переглянулись: размалеванная дешевая шлюха, беззастенчиво пристающая к ним на улице, в их планы совершенно не входила.
— А хотите, я скрашу ваше одиночество, м? Я знаю одно дивное местечко, там нас никто не увидит… — ласково пропела она, проводя рукой как раз по тому самому месту, где на платье был разрез, обнажая гладенькую тонкую ножку аж до самой талии. — Стесняетесь? Ну, не бойтесь, мальчики, я ведь не кусаюсь… Не хотите выпить… для храбрости? — наивно хлопая глазками, полюбопытствовала она, ловким движением руки вытаскивая из бутыли пробку.
В ноздри вдарил запах крепкого алкоголя. Контрабандисты переглянулись, и один из них, самый наглый и проворный, вырвал из рук хрупкой девушки бутыль с водкой. Второй отобрал сосуд с живительной влагой уже у своего товарища. А вот с третьим контрабандистом промашка вышла: первые два окочурились слишком быстро, раньше, чем он успел спиртягу хоть понюхать.
Правда, третий контрабандист совсем не ожидал, что хрупкая барышня, ряженая под шлюху, отберет у него неполную бутылку и от души врежет ему ей по темечку. Не ожидал он и того, что его, уже почти бессознательного, потом хорошенечко отметелят «розочкой». И уж точно он не мог ожидать того, что его издалека приложат стрелой, выпущенной для верности.
Талия, брезгливо поморщившись, выбросила остатки битой бутыли, забрала шпагу, оставленную со своим прочим барахлом, и гордо зашагала куда-то вдаль, к складам…
***
Можно бы было сказать, что до склада они дошли без приключений, но это было бы такой наглой ложью, что даже представить страшно! Напротив, пока они, наконец, дошли до этих треклятых складов, они все время нарывались на контрабандистов, здоровенных и злобных.
Тут уже с лучшей стороны себя показала Хьяльга: пираты, среди которых она родилась и довольно долго жила, ребята были как правило крупные, и как драться со здоровущими мужиками, она хорошо знала. В общем, как раз уже ближе к злополучным складам, Хьяльга, наконец, пришла к выводу, что вполне себе славно размялась.
Где-то сверху жалобно мяукнула кошка, подул неприятный холодный ветер.
— Осторожно, — предупредила Фейрис. — Сначала нужно посмотреть, все ли чисто.
— Я пойду на северный склад, — кивнул в сторону нужной двери Якон.
— Хорошо, — кивнула эльфийка. — Тогда я возьму на себя южный.
— Оставайтесь здесь и прикрывайте, — приказал маг.
Талия и Хьяльга переглянулись и пожали плечами. На стреме, так на стреме, ладно уж…
Фейрис и Якон разбежались в разные стороны.
Не прошло и минуты, как откуда-то издалека к ногам пиратки и воровки прилетела подожженая стрела…